Разговор о бывшей науке и немного предсказаний Сидел я себе в метро и размышлял о недавно произошедшем разговоре. Там было сказано: прежде чем ругаться на глупость западной науки, имеет смысл попробовать в ней поучаствовать, честно предъявить аргументы, высказаться. И тогда уж обижаться, если не обращают внимания и не понимают. А так - нет шанса, никто не будет читать работы на русском восьмидесятых годов.
Я там согласился, потому что это чистая и здравая позиция, с ней, в общем, и не нужно спорить. Как бы сказать... Это принципиально правильно. Но в частности - не так. И мне кажется, как раз в той частности, о которой шла речь. Это несколько неудобное положение, так что спорить не хочется и незачем, всегда получится, что отвоевываешь какую-то частность у большой и чистой правды.
Так что я не в спор. Скорее, для прояснения этой вот внутренней неудобицы - почему всё это уже не актуально и - проехали.
Далее - конечно, мое частное мнение, основанное на некоторых наблюдениях за несколькими областями знания. Мне кажется, что оно так, но запросто может быть даже в похожих областях - иначе, и совершенно не берусь судить о непохожих. Обстоятельства очень меняются в зависимости от массы факторов. Науки непредставимо разнообразны, их ведь многие десятки тысяч. Сколько людей в науке - двадцать человек или две тысячи, как связано сообщество в России и мировое, какие журналы и кем ведутся, какие обычаи публикации, область с выходом в практику или нет, денежная или нет, приняты англоязычные публикации или нет - там туча нюансов. Мне там в комментариях рассказали об обычае доброжелательной честности у французских филологов. Что публикуется вообще все - нет такого в заводе, чтобы обижать человека непубликованием. Но при этом высочайшие стандарты честности - публикующийся обязательно должен верить в то, что это - истина, стараться изо всех сил. При этом на выходе он может быть дураком или сумасшедшим, окружающие это знают и скромно промалчивают его работы - ну, человек старался, кто же виноват, что он полный идиот, но не публиковать - зачем же обижать честно работающего человека. Я совершенно не к тому, чтобы что-то по этому поводу судить - не знаю, как следует себя вести филологам, тем более во Франции, я только к тому, что очень разные обычаи в разных местах.
Так вот, я не о филологии и не о Франции, а о науке в России, еще точнее - хочу вспомнить об обычаях советской науки, в основном - об устройстве, об этосе советских естественных наук. (Напомню оговорку - насколько я видел и знаю, не претендую на то, что у всех естественников именно так - верю, что у иных строго наоборот. Преимущественно мои наблюдения относятся к области наук о Земле - биологии, географии, геологии, а как дело было в физике - не мне судить).
Все заинтересованные стороны всё это дело знают (по крайней мере - помнят, хотя, может быть, иначе оценивают), так что я скажу новое только тем, кто либо вообще вне этих дел, либо моложе и по возрасту не застал. Научный этос в СССР был совсем особенный, и то, что о нем иногда фантазируют (какие-то глупости про КГБ, военный заказ или еще что) очень далеко от той атмосферы.
Итак, тогда была особенная ситуация с публикациями, теперь она совсем иная. Ученые естественники так воспитывались, что писать статьи они не любили, не умели и делали это изредка при крайнем давлении обстоятельств.
Речь не о плохих ученых, речь как раз о лучших (...одних из лучших - тут надо всё время повторять, что я не претендую на абсолютность - что ровно все лучшие были именно такими - очень надеюсь, что это понятно; но существенная часть лучших обладала именно таким характером). Существовали развитые традиции устного наследования знаний. Начиная со школьных кружков, через студенческие и домашние семинары и доклады до институтских семинаров и лабораторных - была большая сеть устных способов передачи знаний. Через разговоры в экспедициях и в курилках. Совершенно нормально было услышать: поеду в экспедицию с таким-то, наконец, смогу с ним поговорить и детально расспросить о такой-то теории.
Публиковались редко, и причин тому было много.
( Read more... )