| 1:02p |
Гарри сидел в глубокой бочке, до краев наполненной ароматом яблок, и слушал заговорщиков. Сноупс сказал, что он всегда любил Темного лорда, так любил, так любил, а он его совсем не любил и теперь он, Сноупс, лучше будет любить ректора. Ректор сказал, что кто бы кого ни любил, надо сдерживать себя - ведь главное - университет. Пусть лучше студенты ничего не умеют и знания в них деградируют, пусть лучше они теперь играют в квиддич на нелетающих метлах - лишь бы они не подверглись тлетворному влиянию улицы. Пусть отучатся 5-6 лет, а там, глядишь, Тот-кого-нельзя-называть-Вовой придумает какой-нибудь спасительный и хитрый ход. Джоан никак не могла поспеть за лихорадочным бормотанием ректора и писала уже чистую отсебятину, что-то про остров, сокровища, Билли Бонса и сундук мертвеца, в котором, до краев наполненном мертвой водой из реактора, Тот-Вова-которого-нельзя-называть утопил ключ от своей записной книжки, где указаны пропорции яда для Литвиновича (7 частей серы, 6 селитры, одна - сами понимаете). Белобрысый неудачливый злодей плакал и говорил, что он хочет тоже на второй срок, что он еще не успел и Сколвартс не вырос в должной этажности. Там должны были по углам гнездиться уютно геи, банкиры, инноваторы должны были петь свои тихие песни, а ночами по тенистым яблонным аллеям, склонившись друг к другу, должны были бродить парами предприниматели с интеллектуалами. Они бы ворковали, торгуясь, о миллионах процентов будущих прибылей, а из под ног у них разбегались в разные стороны дороги, вымощенные желтым кирпичом, и где такая дорога пройдет - говорят, к счастью, так что мужики тут же разбирали кирпичи для хозяйственных нужд. Секин и Сусликов утешали молодого злодея: ты еще научишься лазить в шторм по вантам, будет и у тебя твой первый абордаж, и под твоей ногой содрогнутся еще ступени какого-нибудь Калийазотвчерметбанка. Каждый банк, едва родившись, слышит произнесенное тихое имя своего рейдера и знает его, и живет с этим знанием, и потому банки такие грустные. А Гарри сидел в своей бочке, жевал червивые яблоки и думал: Сквайр! Ну сквайр же! Ну хоть доктор Ливси! Вытащите меня отсюда! Это ведь совсем другая история, не потяну я тут, понимаете, братки мои дорогие, не потяну. Даже если Джоан напишет, что мне уже 78 лет и я председатель гномского пещерного банка - всё равно я не потяну. Сквайр, пожалуйста, уберите меня отсюда, и пусть они захватывают свой остров, пусть режут друг друга, ведь мы же оба знаем, что потом, когда они изгадят все запасы и переубивают себя, останется один лишь Бен Ганн со своим кусочком сыра. Бен Ганна уже можно спасти, он будет уже вполне спасаемой фигурой, а что, дать ему, как Сорос, 200 долларов - он и сам убежит в какой-нибудь гостеприимный ночлежный дом. Они же все придуманные, сквайр - шептал Гарри, скорчившись на дне бочки, они же не настоящие, ведь таких же не бывает, совсем нигде не бывает, правда? |