Слова двух культур 4
Высшие ценности и высокие понятия

Время: круг и линия
Статья с таким названием есть в обоих словарях. В КСРК (с. 117) показано, что слово «время» происходит от концепта «круговорот»; время в русском языке – циклическое. В этом смысле оно противостоит линейному библейскому времени и восходит к коловороту, круговороту времен года и сельских работ.
В ССК (с. 96) говорится, что в архаических обществах время циклическое. Средневековая цивилизация Запада – аграрная, в ней время повторяется, оно еще в значительной мере циклично. Но христианство разрывает закольцованное время, в XIII в. изобретают механические часы, устанавливаемые на башнях соборов, и происходит переход от «времени церкви» к «времени купцов»: время – деньги. Разумеется, это только начало этого процесса, процесса выпрямления измеренного времени.

В Средние века в Европе время еще слегка сбивалось в цикл, но в Новое время было решительно выпрямлено, что равно пригодно хоть для смысла христианского, хоть для прогрессистского, а хоть и для банковского. А Россия – страна аграрная, во многом от прогресса отсталая, и время у нас по культуре циклическое. Константа такая.

Вера
КСРК (с. 376) дает чрезвычайно интересный анализ понятия «вера». Слово это оказывается этимологически и концептуально близким к «доверию». Внутренняя форма концепта 2вера» - круговорот общения субъектов, внушение доверия. Исходно имеется неравноправный договор человека и божественных сил, и результатами этого неравноправного договора выступают такие понятия, как вера и беда (в этом отношении они оказываются близкими: результат одного и того же отношения, ср. у-бедить и по-бедить (КСРК, с. 378)). Итак, из одного древнего индоевропейского корня, концепта «договор», растут в славянских языках два концепта: результат внешнего подавления – беда, и результат доверия – вера. На базе славянских языков выделяется особая схема отношений: запрос – внушение доверия – вера – запрос… (КСРК, с. 380). Образуется гнездо смыслов: верный, истинный, клятва верности = вера. Концепт «веры» связан не с Богом, не с жертвой – а с договором! Но именно в славянских языках подчеркивается аспект надежности этого договора, его доверительности. Затем в словарной статье излагается развитие концепта «вера» через мысли Вл. Соловьева, Г. Флоровского, В. Лосского, Иоанна Дамаскина… Завершается этот анализ концепта «вера» в «Русском словаре» – Розановым: этот до болезненности чуткий мыслитель говорит, что русская вера – она для старых, убогих, она посмертна, для тех, кто стоит перед гробом, и понять ее до конца могут только люди, для которых эта жизнь вот-вот закончится, люди, одной ногой стоящие уже на том свете.

В ССК (с. 217) статьи «Вера» нет, самым близким ее подобием является статья... «Католицизм» (отметим, что в КСРК статьи «Православие» – нет). В статье ССК излагается история конфессии. Главной темой статьи является разделение церквей. Специальные разделы посвящены отношениям между церковью и империей – в Византии и на Западе, а также истории папства. Показано становление церковного устройства католической церкви: развитие школ, монастырей, рост организации. Затем рассказано о таких заметных чертах католицизма, как рыцарские ордена и крестовые походы, после чего доходит речь до социальной истории. На Востоке имелось сильное государство и соотносящаяся с ним церковь, а на Западе – коллапс государства и церковь, вынужденная существовать и расти в условиях этого коллапса. Эти различные условия социального бытования оказывают, по мысли ССК, сильное влияние на дальнейшее развитие конфессий. В частности, каноническое право сильнее развивалось на Западе. С XII в. развивается, по высказыванию автора статьи, «мистический юридизм», проявляющийся в схоластике, классификации грехов и множестве иных «слишком формализованных» и «юридически оформленных» явлениях в католицизме.

Если мы попытаемся сравнить столь разные статьи, то увидим следующую картину. В КСРК изучается само явление, разговор идет о том, что представляет собой «вера». В ССК разговор идет о форме веры в одной из культур, в культуре Запада. Это – краткая история особого культурного института, церкви; точнее – одной из конфессий. И подобно тому, как сама эта конфессия была заражена некоторого рода формализмом и юридизмом, так и статья о ней отличается именно формальностью подхода к теме – чему противостоит потрясающее развитие темы в «Русском словаре», где индоевропейские корни граничат с текстами философов, а рассуждения о договоре и доверии – с Розановым, в соседстве с которым уже ничто не может остаться систематичным.

И еще: не противоречие, может быть, но отличие словарей: в «Русском словаре» подчеркивается связь «веры» с доверием, с особой доверительностью, а для «Словаря Запада» более характерно указание на связь веры с правом. Право предстает во множестве форм: это и организационное устройство церкви и государства, разграничение их сфер влияния, и развитие канонического права, и формальные конфессиональные различия, и системы понятий, описывающие грех, святость, божественность. Право выступает как регулятив, как закон, как граница, как организация и порядок, как форма общения, собственности. Торговли, право как богословие, право как философия, право как религия… Право как форма существования. Различные лики концепта «право» выступают в статье ССК, а статья КСРК почти не касается этого концепта. В ней говорится о доверии и договоре, разговоре и общении, беде и доверительности, воззвании и ответе – о совсем не правовых категориях.

Любовь
Здесь интересно отметить, что сравнивать в отношении этого концепта почти нечего. В КСРК есть статья «Любовь». Концепт «любовь» развивался в славянских языках по той же семантической модели, что концепты «слово», «вера»: модели взаимных отношений двух лиц (КСРК, с. 395). «Любовь», по мнению автора, «духовный концепт», при его рассмотрении производится различение любви земной и небесной, вполне в русле самых высоких философских традиций. При этом в русской народной культуре концепт «любви» понятийно не развит, целомудренно не обсуждается (КСРК, с. 412). Совсем в другом месте, в статье «Грех» есть раздел «Блуд». Достаточно ясно, что там говорится совсем не о любви.

А в ССК совсем нет статьи «Любовь», наиболее близкое понятие – статья «Куртуазная любовь»: это категория средневековой куртуазной литературы. То есть речь идет о литературном жанре, о придворной литературе, и отношение этой статьи к концепту «Любви» вполне можно описать, указав, что почитание и обожание дамы, жены сеньора, производилось в тех же терминах, что и служение сеньору.

Личность
КСРК (с. 696) содержит обширную статью под таким названием. Интересно: утверждается, что в современном русском языке слово «личность» отошло на второй план, передав свое значение слову «человек». Слово «личность» – новое, в древнерусском его не было. В статье рассказывается, как медленно и с трудом пробивалось понятие «индивидуальность» в русской жизни. Индивидуация человеческого существа идет посредством все большего осознания телесности, материализации человека. О высоком философском уровне обсуждения в этой статьи можно составить представление и по смежным понятиям из того же концептуального гнезда: «Душа», «Гений», «Ангел».

В ССК (с. 260) имеется статья с точно таким названием, что внушает надежды на взаимность между словарями. Изложение здесь ведется следующим образом. Запад на определенном этапе своего развития вышел за границы традиционного общества, что связано с появлением нового типа личностей. Прорыв к новому всемирно-историческому горизонту произошел благодаря развитию культуры индивидуалистического типа. На Западе индивидуальность стала центральной ценностью культуры нового времени. Что же до самого слова «личность», то где-то в XIII в. начало вырисовываться понятие «персоны», «личности». Появление этого понятия было связано с проповедью – обращением проповедников к стоящим перед ними людям, со смертью, в которой гибнет индивидуальное существо, с идеей спасения, о которой можно говорить применительно к индивидуальной, этой душе. Тогда же происходит множество интересных явлений в европейской культуре, в частности – с этого времени начинается индивидуализация почерков (ССК, с. 268).

Статьи по своему смыслу почти идентичны. Слово «личность» в обеих культурах новое, приходит с культурной периферии. Само явление в обоих случаях связано с телесностью человека, индивидуальность прирастает, обращая внимание на тело. Можно вспомнить, что в Европе, как уже говорилось, индивидуации способствовало еще и отношение к дому (крепости тела). И в России все, согласно КСРК, так же и происходит (сравнивать степени и скорости процессов не будем). Единственное слегка намеченное расхождение – может быть, кажущееся – в значимости концепта. В ССК индивидуализация человека – едва не самый главный, центральный процесс европейской цивилизации. А в «Русском словаре» – одна из нескольких десятков констант. Можно указать на такой различительный оттенок: в ССК личность – понятие важное и центральное, но не сказать, чтоб особо высокое. Бытовое, прямо скажем, понятие. Важное, как хлеб насущный: индивидуация. Какое ж без нее право частной собственности, скажем? А в «Русском словаре» слово это оказывается пограничным с совсем высокими понятиями, и окружающие его смыслы не повседневны.

Закон и право
КСРК (с. 571) обозначает исконный смысл концепта «Закон»: закон есть предел для действия. Особенность русской культуры в том, что закон мыслится как предел, межевой столб, грань, за которой лежит какая-то иная среда жизни или духа. Закон – не высшая категория мироздания, а граница внутри сферы более широкой. Взгляд «с той стороны» этого предела, неподчинение пределу – основная черта этого русского культурного концепта. Так расшифровывает автор значение этой категории. Остановимся и повторим: получается, что для русской культуры основной смысл концепта «Закон» – в неподчинении ему, нарушении его, в выходе за закон, на ту сторону. За подробным обоснованием этой точки зрения следует обратиться, разумеется, к КСРК, вкратце же можно упомянуть пару примеров. Автор указывает на «обратное» для юридического закона в России: закон совести. «Обратное» для закона Божьего: двоеверие, т.е. наличие в обществе двух систем законов, христианского и языческого.

Совершенно иначе выглядит соответствующая статья в ССК. В ССК нет статьи «Закон», а в статье «Право» (с. 381) говорится, что это – всеобщий регулятив социальной жизни. Право пронизывает все, и природные отношения в том числе (в ССК имеется отдельная статья «Судебные процессы над животными»). Любой человек причастен к праву и подвластен ему. В Средние века на Западе существование признавалось лишь за тем, что обладало правовым статусом. Право – всеобщая связь людей. Среди связанных с этим понятием концептов в «Словаре Запада» используются: ритуал, формула, казуистика, обычай.

В европейской культуре право – это «всё», всеобщий способ действий, условие действий, цель действий. Более того, право – естественная форма социального действия. Люди сами стремятся оформить свои отношения, так что право естественным образом детализируется и прорастает во множестве явлений социального бытия. А в России... Закон действует откуда-то извне, проводя в обществе черту, границу, за которую почему-то нельзя заходить. А человека в России тянет именно перейти, посмотреть, что за чертой, свободно двигаться, не взирая на границу. Получается, что закон в русской культуре – категория внешняя, искусственная. Люди не создают для себя законов, законы возникают «сами» и начинают мешать, а дело людей – законы обходить, перепрыгивать, искать в них дырки. Трудно придумать нечто более явно разделяющее две культуры, чем такое отношение к закону (праву).