Гофман…
… Ирвинг, это социолог такой, очень забавный

У него очень оригинальная концепция исполнения повседневных социальных ситуаций. Всерьез разбираться, как она устроена и что из этого следует – очень долго, и нет уверенности, что общеинтересно – и автор очень оригинальный, и классиком он является, сколько понимаю, в такой не слишком громкой науке, как социология.

Это такой «микросоциолог», изучающий детальнейшие схемы, возникающие при взаимодействии людей в обществе. Как истый кантианец (не в философском, а в культурном смысле), разумеется, полагал, что любое человеческое действие понимается посредством отнесения к той или иной схеме (в данном случае, у Гофмана – недоосознанной, поскольку социальной, но от этого не легче).

А в предисловии к тому Гофмана («Анализ фреймов») наткнулся на занятное место.

«Обычно повседневные отношения рассматривают как область свободного волеизъявления. Кажется, что внечеловеческие социальные институты (государство, экономика, идеология, право) уступают здесь место «жизненному миру», где социальная ситуация конструируется активным субъектом и, следовательно, может быть определена как реальная, и граница между настоящим и вымышленным становится условной. В основе концепций социального конструктивизма{то есть как раз – те, что считают, что реален только субъект} лежит «теорема Томаса»: «Если ситуация определяется как реальная, то она реальна по своим последствиям». Гофман последовательно разрушает миф о повседневности как мире свободно действующей личности и развертывает противоположное, реалистское, понимание ситуации: «Попробуйте определить ситуацию неверно, и она определит вас». Такова формула, которую можно назвать «теоремой Гофмана».»

Красивые формулы, и главное – обе верны. Они спорят, под них выстраивают целые концепции, но ведь верно то и другое – страх, не имеющий реальных оснований, самим своим наличием определяет весьма реальные последствия – теорема Томаса. Ситуация похорон, определяемая как свадьба, может привести к ощутимым воздействиям на того. кто решил «жить по Томасу». Это – теорема Гофмана. Ничего премудрого здесь нет, но держать в мысли столь же свободно то. чем мы непринужденно пользуемся в повседневной жизни, уже не так легко. И потому многие для построения системы понятий предпочитают брать только один полюс, и возглашать либо совершенно свободного субъекта, который живет в мире людей и коней, почитая фантомами государство и проч., а другие верят в осознанные действия государства и экономики, вплоть до высказываний, которые можно найти хоть у всеприменимого Хайека – что раз по сю пору эволюция не истребила жизнь, значит, эволюционные стратегии так хороши, что, перенесенные в хозяйственную жизнь, гарантируют вечную жизнь рыночным отношениям. Тут экономика наделяется внечеловеческим разумом, который ее и страхует от глупостей типа взять и помереть.

А в другом месте я наткнулся на высказывание Зиммеля.

«Наша жизнь в значительно большей степени, чем это обычно предполагается, основана на вере в честность других людей. Примерами могут служить наша экономика, которая все больше становится экономикой доверия, наша наука, где большинство ученых должны использовать без проверки великое множество результатов, полученных другими учеными. Мы основываем наши самые серьезные решения на сложной системе представлений, большинство которых предполагает уверенность в том, что мы не будем обмануты. В современных условиях ложь, следовательно, становится много более опасна, чем она была в прежние времена… В современной жизни «экономика доверия» приобретает более чем экономический смысл».

Мне показалось это занятным в двух отношениях. Первое – то, что сказанное верно. Не только экономика с наукой, но вообще области, где используется разделение труда, все вынуждены основываться на доверии, хотя современность уверенно читает на этом месте слово «конкуренция». Так что верно, но многим непонятно. Это бы еще ладно – так бывает, когда нечто верное (пока?) не понимается.

Другая занятность данного высказывания – в нем можно ощутить искривление времени. Знаете, некая дорога, кажется, что прямая, а вот пройдешь несколько, оглянешься – и виден изгиб. Так и здесь. Зиммель писал это до войны, сколько помню. И тогда он такую экономику доверия и науку доверия явственно видел. А сейчас? Мне кажется, это ситуация смены курса. Впередсмотрящие человечества в некие (1920-е – пусть так) видели прямо по курсу такое-то образование, правили туда. Проходит лет под сто – а это самое – побоку, корабль идет не туда. Это еще правда – в том смысле, что еще можно вернуться к курсу, где это будет «прямо», и в том смысле, что при достаточно глубоком понимании можно увидеть, что на этом действительно основываются очень важные вещи. Но это уже не так – в том смысле, что по курсу корабля уже вырисовываются иные пейзажи. Не с доверием связанные. История человечества же не предрешена. Правили себе прямо, а вот призаснули, и пошло криво. И едем теперь криво – кроме нас, никто не выправит.

Эти невнятные строки могли бы звучать так: либертарианство сейчас – утопия, она в жизнь не воплощена и многое в реальности таково, что она не может воплотиться полностью. А вот ежели поспать еще некоторое время – так и воплотится, и станет вполне реальным. С отдельными недостатками, конечно; реальное либертарианство, а не идеал какой – тоже «конечно». Но проявится. Свободные люди на свободной земле, где каждый за себя. Тут им и враг подходящий найдется – хорошей идеологии без врага никак нельзя. Появится что-нибудь рабское и очень твердое. Начнут они себе воевать-повоёвывать… Погано как-то.