|
|
Пишет ivanov_petrov (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} ivanov_petrov)@ 2007-04-15 09:33:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Социальная антисистема: взаимодействие ядра и дырок (1)
[Отыскал несколько лет назад написанный текст; ссылки на сетевые источники, наверное, устарели - не проверял. Выкладываю как был.]
Что происходит в «дырках»: о структуре социальных систем и антисистемах
Понятие антисистемы ввел в оборот Л.Н. Гумилев (1989). Точного определения антисистемы он не дал, но многочисленные его последователи определяют антисистему как системную целостность людей с негативным мироощущением, которое выражается в стремлении к упрощению систем (Корявцев, 1998)1. Свойствами антисистемы являются: негативизм мировоззрения (отрицание реального мира); принципиальная лживость; скрытность действий; отрицание любой традиции (? – утверждается, что антисистемы могут существовать неопределенно долго); отсутствие иных, кроме деструктивных проявлений; стремление к самоуничтожению (см. ссылку1).
Интуитивно это понятие используется для описания социального феномена, который характеризуется следующими свойствами: антисистема с одной стороны является частью системы (социальной, политической, идеологической, культурной, религиозной и т.д.), с другой стороны – не является ею, и при этом разрушающе действует на систему. В этом смысле образом антисистемы является заболевание – рак, с тем однако отличием, что антисистема, как предполагается, не просто разрушает систему, но создает на ее месте новую систему, обладающую антисистемными свойствами, - замещает собой систему.
Основным свойством антисистемы в понимании Л.Н. Гумилева выступает негативизм, жизнеотрицающее мировоззрение ее членов. Исходя из этого определения, антисистема не представляет собой какого-то особого типа системы, поскольку выделяется не как тип, а по специфическому качеству. Поэтому, как мы увидим далее, примеры антисистем у сторонников Гумилева напоминают «Союз рыжих» - разные авторы считают «злом» и «жизнеотрицанием» самые разные вещи. Таким образом выделенная антисистема – по специальному качеству жизнеотрицания – является излишним термином, новым наименованием для вселенского зла.
Возьмем наугад десяток авторов, которые пишут об антисистемах (операционализация действия «наугад» выглядит так: взяты первые десять авторов, выпавших в google.com на слово «антисистема»).
[ссылка 1 Балашов Д.М. («Анатомия антисистем», Наш современник, 1991, No 4. С. 150-154.), Елишев С. («Фальшивый язык антисистем» - http://kolev3.narod.ru/Books/Russtroj/e
Большинство этих авторов обозначает себя как последователей теории Л.Н. Гумилева и И.Р. Шафаревича: Разумеется, они не согласны друг с другом и имеют разные мировоззрения. Подчеркну, что речь идет не об объединении этих авторов в группу единомышленников, а только о наборе примеров антисистем, взятых из их работ.]
В этих работах в обилии встречаются примеры антисистем. Привожу эти примеры в алфавитном порядке: альбигойцы, антиглобализм, антропософы, апартеид, ассасины, Аум Сенрике, Белое Братство, Бердяев, бл. Августин, Богородичный Центр, богумилы, большевики, бюрократия, вальденсы, вандалы, Возрождение и его деятели, волхвы, Вольтер, «Гербалайф», Гитлер, глобализация, гностицизм и гностики: Василид, Валентин, гуманизм и гуманисты («злобствующий гуманизм эпохи Просвещения»), демократы, деструктивные культы, Дидро, диссиденты, евреи, ереси и ересиархи, жидовствующие, западники XIX в., иеговисты, иезуиты, избыточные управленческие структуры, инквизиция, интеллигенция, исмаилиты, карматы, катары, киники – Антисфен и Диоген, компьютерные вирусы, Лабрюйер, Лао Цзы и даосизм, Ленин, либеральный демократизм, ложная информация, Маздак и маздакиты, Макиавелли, Мани и манихейство, Маркион и маркиониты, марксизм, масоны, махаяна, меченосцы, Монтескье, мормоны, народовольцы, нацизм и нацисты, нетрадиционные религии, нигилизм и нигилисты, Ницше, Нуменор и нуменорцы, Опричнина, оружие всех видов, павликиане, Паскаль, патарены, Плотин, протестантизм, противоречивое законодательство, революционеры, рериховцы, российские либералы, Руссо, сайентология, сатанизм, свидетели Иеговы, секта Муна, Сен-Симон и утопический социализм, советская власть, социализм, стригольники, тамплиеры, «Теология процветания», теософы, тоталитаризм, учение католической церкви, фашизм, фрейдизм, Хатчесон, христианство, церковь Уитнесса Ли, чан-буддизм и дзен-буддизм, члены Конвента во время Великой Французской революции, Шефтсбери, Шопенгауэр, Штирнер, экзистенциализм и экзистенциалисты (Ясперс, Хайдеггер, Марсель, Камю, Сартр), экстремисты, Эхнатон с его культом солнца, ядовитые выбросы в окружающую среду.
При всей разнородности явлений, попавших в черный список, я не считаю, что это – случайная совокупность имен и названий. Однако вдаваться в принципы, которые заставляют включать явление в список антисистем, я считаю излишним. Надо только сказать, что наличие в этом списке христианства совершенно не случайно. Принцип отбора, который приняли сторонники теории антисистем, последователи Л.Н. Гумилева и И.Р. Шафаревича, с необходимостью ведет к тому, чтобы христианство оказалось в этом списке. Те, кто не включает христианство в число антисистем, говорят о материализме христианства – это единственный способ отстоять Христа от включения в один ряд с Сатаной и Гитлером. Стоит вдуматься в это положение, усомниться в сугубой материалистичности христианства – и учение Христа попадает в антисистемы.
Мне кажется, что критиковать такую концепцию не стоит. Лучшей критикой является прочтение сочинений сторонников этого варианта теории антисистем. Правильнее будет не критиковать, а постараться понять, что такое антисистема – существует ли она на самом деле – или это вымысел? Если существует, то какие явления стоит относить к антисистемам?
Приведенные выше примеры столь многообразны, что подробный разбор их в рамках одной статьи решительно невозможен. Антисистема – весьма сложное понятие, и чтобы корректно описать одну антисистему, следует провести серьезное исследование, выяснив способ становления данного социального явления, его роль в социуме.
Набор свойств понимаемой таким образом антисистемы противоречив. Чтобы убедиться в этом, достаточно указать, что антисистема, по мысли гумилевцев, придя к власти, теряет свои антисистемные свойства. Стоит элите в таком государстве потерять власть, как она снова становится антисистемой (наполняясь жизнеотрицанием). Получается, что к антисистеме относятся, по сути, бытовые пороки – нытье, жалобы на судьбу, жалось к себе, зависть. При всей неприглядности этих качеств, нет оснований выдумывать союз негативистов, которые заражают окружающее их здоровое оптимистическое большинство.
Работать с тем понятием антисистемы, которое сделано работами последователей Гумилева, не представляется возможным. Поэтому интересно попытаться дать внятное описание теории антисистемы, избавив это понятие от противоречивости и придав ему определенные свойства, следующие из логики самого понятия, а не набираемые путем совмещения множества примеров и аналогий.
***
Далее я лишь попытаюсь изложить последовательно два возможных смысла «антисистемы». Начнем с классического определения системы. Система – это совокупность элементов, связи между которыми более сильны, чем связи между ними и элементами, находящимися вне системы. Собственно, это определение – экспликация понятия «целостность системы».
К целостности мы сейчас обратимся, а сейчас вкратце я укажу на несколько важных и хорошо известных свойств этого определения. Прежде всего, система есть понятие гносеологическое, а не онтологическое, поскольку оценка силы связей (важности, осмысленности и т.д.), а также первичное выделение системы из среды есть функция наблюдателя. Система не существует независимо от познающего сознания – что не делает ее субъективной выдумкой.
Другая вещь, которую важно помнить, и которая называется в разных текстах разными именами – это различение системы и закона композиции системы. Дело в том, что система может терять (выделять, удалять) из своего состава некоторые (в пределе – все) элементы и (или) связи, и тем не менее оставаться в некотором смысле «той же самой» системой. Те существенные, устойчивые, постоянные закономерности, которые позволяют нам опознавать систему как «ту же самую», представляют собой закон(ы) композиции системы.
Теперь вернемся к одной из основных характеристик системы – ее целостности. Рассматривая это понятие с точки зрения элементов системы, мы видим, что целостность означает регулируемость свойств элементов со стороны управляющих параметров системы. Отсюда исходит старое определение «система (целое) больше суммы своих частей», что является опять же одной из форм описания феномена целостности системы.
Итак, система (целостность, тотальность) регулирует свои части (элементы, связи, аспекты). Отсюда следует, что никакой «антисистемы» (в тривиальном смысле) внутри системы быть не может. Либо имеется в виду другая система (предположим, расположенная внутри границ первой системы, что ничуть не мешает их рассмотрению как двух отдельных систем), либо речь идет о части системы, которая кажется наблюдателю инородной, но на самом деле включена в общее регулирование частей системы и зависит от целостного ансамбля свойств системы (закона ее композиции). В обоих случаях антисистема предстает как лишний термин: либо речь идет о взаимоотношениях (возможно, очень непростых) двух разных систем, либо – о сложной и тонкой регуляции внутри системы, так что определенная ее часть выглядит в определенном смысле «противоположной» другим частям, но на деле включена в общую «экономию» системы.
Однако этот вывод – о неправомерности термина «антисистема» - не является окончательным. Чтобы подойти к понятию антисистемы, попробуем глубже заглянуть в устройство системы.
В XIX в. Клод Бернар ввел понятие «внутренней среды» системы (он при этом имел в виду такие факты, как, например, постоянство температуры во внутренних полостях организма, постоянство химического состава крови и лимфы и проч.). Это понятие имело большое будущее – достаточно сказать, что отдаленным его следствием явилась теория гомеостаза. Действительно, понятие внутренней среды весьма парадоксально – средой традиционно называется внесистемная часть универсума, то, что окружает систему, а у Бернара выдифференцировалось понятие части этой среды, «втянутой» в организм и определенным образом зависящей от организма, частично подчиняющейся его законам.
Крайним случаем понятия «внутренняя среда» является понятие «дырки в системе». Интуитивный смысл понятия достаточно прозрачен: форма дырки от бублика, пусть даже она кем-то рассматривается как самостоятельный объект, зависит от свойств (формы) бублика (системы). Рассмотрение «дырок» как самостоятельных объектов достаточно занятно и во многих когнитивных построениях расценивается как высоко осмысленное – вспомним рисунок пауз в музыке; форма фрагментов небосвода, видного сквозь крону дерева (пример упражнения, которое выполнял Карлос по настоянию дона Хуана - из Кастанеды); фигуры темных пятен, различимых на фоне сияния Млечного пути, которые в Новом свете именовались названиями животных и были «черным зодиаком» - при том, однако, обстоятельстве, что фигуры из светлых пятен (звезд) туземцы не выделяли. Но, при всей занимательности дырок как когнитивных конструктов, с точки зрения теории систем дырка – достаточно простой объект, поведение которого определяется системой (внешним образом, в отличие от поведения элементов системы, которые система определяет внутренним образом).
Заметим, что система – это то, что выделяет наблюдатель. Если некий объект выделен как система, ему приписываются качества целостности, активности, с точки зрения наблюдателя он «ведет себя». Если в качестве объекта (системы) выделена дырка, она будет исправно «вести себя», причем в некоторых случаях ее поведение будет очень сложным – если это дырка в сложно организованной системе.
Здесь следует привести несколько примеров из социальной реальности, однако я оговорюсь, что примеры эти призваны пояснить понятие «дырки» в системе и не претендуют на «истинное» понимание самих примеров – мнений относительно социальных феноменов много, и здесь неуместно спорить о трактовках. Итак, несколько социальных феноменов, которые могут быть описаны как дырки в социальной системе. М.К. Петров (2004) уделяет много внимания эквифинальности феноменов в социальной жизни, один из его примеров – город; новый город всякий раз похож на город, эта социальная форма эквифинальна. Таких примеров социальной эквифинальности можно привести без числа – и все они обеспечиваются не собственно социальной системой (ее роль в эквифинальности таких объектов относительно невелика), а свойствами элементов социальной системы – индивидов, которые города (и другие объекты) проектируют. Свойство социальной системы «создавать город по одному и тому же набору параметров» в значительной мере обеспечивается целостностью систем индивидной природы, составляющих социум, и в этом смысле эквифинальные свойства социума являются дырками в индивидных системах членов социума – поскольку те обеспечивают устойчивое воспроизводство таких объектов. Или, например, если мы обратим внимание на подход институционалистов в экономической теории, мы сможем понять, что основной предмет экономической науки – рынок – является с институционалистской точки зрения дыркой, производной от сложной организации фирмы (Коуз, 1993).
Другой пример: часто большевистский переворот в России описывается таким образом, что идеологический вакуум был заполнен (извне) определенной совокупностью идей (марксистских). Повторюсь: я не собираюсь спорить о правомерности такой трактовки Октябрьской революции, а лишь указываю, что эта трактовка описывает победу марксизма (большевизма) как феномен поведения дырки в системе – то, что в общественной идеологии имелся вакуум, границы этой идеологической «полости», ее характерные свойства определялись устройством системы (социума) в целом. Еще пример: земство в России можно (хотя и значительно огрубляя ситуацию) описать как правовой феномен, заполнявший те области государственной жизни, в которые государство по тем или иным причинам не желало проникать. Земство было устроено в значительной мере не так, как была устроена государственная власть, функционировало по иным законам, но границы применимости этой выделенной во власть земства области определялись государственной системой в целом, а не собственными свойствами и потребностями земства (в сугубом отличие от, скажем, опричнины, которая имела собственные законы композиции и свои закономерности поведения). Еще дырка: соотношение конфуцианства и даосизма в Китае. Опять же, речь не о том, как (крайне сложно) соотносятся эти системы, а о том, что во многих работах ситуация описана таким образом, будто даосизм заполняет те места мировоззрения, которые «не нужны» конфуцианству, которые «оставлены пустыми» конфуцианством.
Итак, в дырках действуют иные законы, чем среди элементов системы, однако границы действия этих законов в существенной степени определяются строением и поведением системы, которая устроена так, что допускает в себе наличие дырок. Это вовсе не означает, что дырки не вредят системе и она благополучно с ними существует. Напротив, часто имеет место иная ситуация. Одно из основных свойств системного объекта – его прогрессивная специализация (повышение устойчивости одного или нескольких типов поведения, отображенного в структуре, в морфологии системы). Чем более специализированной является система, тем больше у нее «слепых пятен», «обратных сторон» специализации – ведь каждая специализация является увеличением эффекта в одном отношении и снижением в некоторых других отношениях. Отсюда «обратные стороны» специализации можно полагать потенциальными дырками. Со стороны этих дырок входят в систему дестабилизирующие воздействия, эти дырки являются (могут являться) недостатками организации системы – и тем не менее это всего лишь дырки, а не системы, их свойства зависят от устройства системы в целом, а не от каких-то их собственных параметров.
При разрушении (дестабилизации) системы растет изменчивость ее проявлений, падает суммарный эффект специализированных функций, разрушаются связи между элементами – перестает действовать закон композиции системы. Впоследствии из элементов (тех же или несколько иных) может быть собрана иная система «на том же месте», но у нее будет иной закон композиции и это будет другая система. В некоторых, достаточно сложных случаях, дырки старой системы могут повлиять на закон композиции новой системы – собственно, это ситуация, когда постепенно в дырках старой системы возникает собственная организация, зарождаются новые (другие) системы, и при разрушении старой системы эти другие системы организуют высвободившиеся из системной зависимости элементы, включают их в свой состав – так что мы видим картину, как будто нечто, вышедшее из дырки старой системы, разлагает ее и преобразует в себя, так что возникает некая новая система, преемственно связанная с содержанием дырки в старой системе.
Так это может выглядеть, и такое явление мы, пожалуй, можем назвать антисистемой. Неприятность такого понятийного обозначения состоит в том, что по сути мы имеем дело все же с другой системой, и ситуация существенным образом описывается как взаимодействие (антагонистическое) двух систем, что не требует введения специального термина «антисистема». Неуклюжесть обозначения состоит здесь в том, что мы называем специальным термином, как бы обозначающим особый тип системы, всего лишь сложный случай взаимодействия двух систем, когда антагонистические взаимодействия происходят между системами, одна из которых в определенном смысле находится внутри другой – в складке, в полости, - но не в том смысле, что она хоть как-то включена в состав другой системы и подвержена правящим ею законам.
Выше описан первый вариант обоснования термина «антисистема». Мы исходили из того, что понятие «антисистема» относится к системе с высокой целостностью или к одной из ее подсистем. Помимо указанной только что некоторой неуклюжести обозначения, у такого понимания термина «антисистема» есть и еще один, более существенный недостаток.
Система в классическом смысле – в смысле организации связных элементов – в первую очередь наделяется свойством целостности, способностью регулировать свои части, управлять своими элементами. Однако степень свойства целостности в реальной системе может быть весьма различной. Можно, пожалуй, выделить целые классы систем, отличающихся по степени целостности – и тем самым по соотношению системы как целого и ее элементов. Помимо классических систем организменного типа можно выделить и еще некоторые типы систем. Ю.А. Урманцев (1978) различил объект-системы и системы объектов общего рода, подразумевая под вторым обозначением таксономические системы, то есть в конечном счете некоторые системы понятий.
Выше был описан пример классической системы организменного типа. При описании ее устройства и поведения подразумевалось, что целостность элементов пренебрежимо мала по сравнению с целостностью системы, так что система может достаточно свободно регулировать свои элементы, изменять в широком диапазоне их свойства, определять существенным образом их взаимоотношения. Так устроены живые организмы и механизмы, к устройству которых во многом восходят интуиции создателей ОТС. Почему организмы устроены именно так, почему они обязательно должны относиться к классу систем с очень высокими значениями целостности, - это тема для отдельного разговора. В данном же аспекте важнее рассмотреть другой класс систем, тех, которые обладают меньшими значениями целостности.
Среди объект-систем, которые мы рассматривали выше, можно кроме систем организменного типа выделить системы социального типа, куда естественно относятся биологические сообщества (сложные разновидовые системы, биоценозы), биологические популяции (простые одновидовые системы), антропологические социальные системы (демографические системы; общества людей).
***
Отличием таких систем (социального типа) является то, что целостность системы ниже целостности элементов, ее составляющих. Это означает, что такие системные функции, как устойчивость, память, активность (регулируемость поведения по отношению к среде) выше у элементов системы, чем у системы как целого. С другой стороны, устойчивость сложной системы организована далеко от термодинамического равновесия, что означает тот простой факт, что все высоко целостные системы смертны, рано или поздно они разрушатся, придут в равновесное состояние. В общем случае чем более целостна (в частности, индивидуальна) система, тем более она смертна. Системы менее целостные могут существовать долго – например, для них разрушение может оказаться возможным только при крайне неблагоприятном внешнем воздействии, а система «сама по себе», в благоприятных условиях способна существовать неопределенно долго. Системы социального типа относятся к этому классу систем – они уступают своим элементам в целостности, высоте организации, активности, но могут существовать значительно дольше, чем их элементы.
Если мы выделяем такой новый класс систем, как системы социального типа – не как некую предметную область, а как наименование типа систем – то мы должны представлять себе, чему теория таких систем соответствует в рамках классической теории систем. С точки зрения представлений о системе, развитых выше, системы социального типа являются дырками, их характерологические свойства в значительной степени поддерживаются устойчивостью их элементов – систем организменного типа. Отличие таких систем от обычных дырок в организменных системах в том, что это «внешние» дырки. Обычные дырки находятся внутри структуры системы организменного типа – подобно тому, как в легких организма находится (преобразованный и преобразуемый) воздух из внешней среды, как в пищеварительном тракте находится то, что появилось в нем из внешней среды. Тип социальных систем представляет собой систему, построенную из систем организменного типа – система социального типа включает в себя свои элементы (системы организменного типа), но зависима от их устройства и устойчивости.
Для такой системы есть всего два возможных варианта развития. Во-первых, она может наращивать свою целостность, и тогда она становится системой организменного типа. То есть объединение организмов путем слияния дает не какой-то новый тип системы («сверхорганизм»), а просто еще один организм в ряду прочих. Тем самым организменная целостность является высшей, предельной мерой целостности систем, и любая система, увеличивающая свою целостность, становится не более чем организмом. Такого рода процессы происходили много раз; по-видимому, именно так произошли эукариотические организмы (из колоний прокариотических организмов), так возникли многоклеточные организмы.
Другой тип развития для системы, состоящей из систем организменного уровня целостности, - это система-дырка, или система социального типа, основные механизмы устойчивости которой обеспечиваются не за счет собственной организации, а за счет высоты организации ее элементов. Ясно, что при кризисе такая система легко рассыпается на элементы, что ее элементы значительно в меньшей степени регулируются системой, чем, например, органы человеческого тела – целым организмом. С другой стороны, некоторые системные зависимости элементов в такой системе все же наблюдаются, что и обусловливает правомерность выделения самостоятельного класса таких систем и описание закономерностей их поведения.
[Отыскал несколько лет назад написанный текст; ссылки на сетевые источники, наверное, устарели - не проверял. Выкладываю как был.]
Что происходит в «дырках»: о структуре социальных систем и антисистемах
Понятие антисистемы ввел в оборот Л.Н. Гумилев (1989). Точного определения антисистемы он не дал, но многочисленные его последователи определяют антисистему как системную целостность людей с негативным мироощущением, которое выражается в стремлении к упрощению систем (Корявцев, 1998)1. Свойствами антисистемы являются: негативизм мировоззрения (отрицание реального мира); принципиальная лживость; скрытность действий; отрицание любой традиции (? – утверждается, что антисистемы могут существовать неопределенно долго); отсутствие иных, кроме деструктивных проявлений; стремление к самоуничтожению (см. ссылку1).
Интуитивно это понятие используется для описания социального феномена, который характеризуется следующими свойствами: антисистема с одной стороны является частью системы (социальной, политической, идеологической, культурной, религиозной и т.д.), с другой стороны – не является ею, и при этом разрушающе действует на систему. В этом смысле образом антисистемы является заболевание – рак, с тем однако отличием, что антисистема, как предполагается, не просто разрушает систему, но создает на ее месте новую систему, обладающую антисистемными свойствами, - замещает собой систему.
Основным свойством антисистемы в понимании Л.Н. Гумилева выступает негативизм, жизнеотрицающее мировоззрение ее членов. Исходя из этого определения, антисистема не представляет собой какого-то особого типа системы, поскольку выделяется не как тип, а по специфическому качеству. Поэтому, как мы увидим далее, примеры антисистем у сторонников Гумилева напоминают «Союз рыжих» - разные авторы считают «злом» и «жизнеотрицанием» самые разные вещи. Таким образом выделенная антисистема – по специальному качеству жизнеотрицания – является излишним термином, новым наименованием для вселенского зла.
Возьмем наугад десяток авторов, которые пишут об антисистемах (операционализация действия «наугад» выглядит так: взяты первые десять авторов, выпавших в google.com на слово «антисистема»).
[ссылка 1 Балашов Д.М. («Анатомия антисистем», Наш современник, 1991, No 4. С. 150-154.), Елишев С. («Фальшивый язык антисистем» - http://kolev3.narod.ru/Books/Russtroj/e
Большинство этих авторов обозначает себя как последователей теории Л.Н. Гумилева и И.Р. Шафаревича: Разумеется, они не согласны друг с другом и имеют разные мировоззрения. Подчеркну, что речь идет не об объединении этих авторов в группу единомышленников, а только о наборе примеров антисистем, взятых из их работ.]
В этих работах в обилии встречаются примеры антисистем. Привожу эти примеры в алфавитном порядке: альбигойцы, антиглобализм, антропософы, апартеид, ассасины, Аум Сенрике, Белое Братство, Бердяев, бл. Августин, Богородичный Центр, богумилы, большевики, бюрократия, вальденсы, вандалы, Возрождение и его деятели, волхвы, Вольтер, «Гербалайф», Гитлер, глобализация, гностицизм и гностики: Василид, Валентин, гуманизм и гуманисты («злобствующий гуманизм эпохи Просвещения»), демократы, деструктивные культы, Дидро, диссиденты, евреи, ереси и ересиархи, жидовствующие, западники XIX в., иеговисты, иезуиты, избыточные управленческие структуры, инквизиция, интеллигенция, исмаилиты, карматы, катары, киники – Антисфен и Диоген, компьютерные вирусы, Лабрюйер, Лао Цзы и даосизм, Ленин, либеральный демократизм, ложная информация, Маздак и маздакиты, Макиавелли, Мани и манихейство, Маркион и маркиониты, марксизм, масоны, махаяна, меченосцы, Монтескье, мормоны, народовольцы, нацизм и нацисты, нетрадиционные религии, нигилизм и нигилисты, Ницше, Нуменор и нуменорцы, Опричнина, оружие всех видов, павликиане, Паскаль, патарены, Плотин, протестантизм, противоречивое законодательство, революционеры, рериховцы, российские либералы, Руссо, сайентология, сатанизм, свидетели Иеговы, секта Муна, Сен-Симон и утопический социализм, советская власть, социализм, стригольники, тамплиеры, «Теология процветания», теософы, тоталитаризм, учение католической церкви, фашизм, фрейдизм, Хатчесон, христианство, церковь Уитнесса Ли, чан-буддизм и дзен-буддизм, члены Конвента во время Великой Французской революции, Шефтсбери, Шопенгауэр, Штирнер, экзистенциализм и экзистенциалисты (Ясперс, Хайдеггер, Марсель, Камю, Сартр), экстремисты, Эхнатон с его культом солнца, ядовитые выбросы в окружающую среду.
При всей разнородности явлений, попавших в черный список, я не считаю, что это – случайная совокупность имен и названий. Однако вдаваться в принципы, которые заставляют включать явление в список антисистем, я считаю излишним. Надо только сказать, что наличие в этом списке христианства совершенно не случайно. Принцип отбора, который приняли сторонники теории антисистем, последователи Л.Н. Гумилева и И.Р. Шафаревича, с необходимостью ведет к тому, чтобы христианство оказалось в этом списке. Те, кто не включает христианство в число антисистем, говорят о материализме христианства – это единственный способ отстоять Христа от включения в один ряд с Сатаной и Гитлером. Стоит вдуматься в это положение, усомниться в сугубой материалистичности христианства – и учение Христа попадает в антисистемы.
Мне кажется, что критиковать такую концепцию не стоит. Лучшей критикой является прочтение сочинений сторонников этого варианта теории антисистем. Правильнее будет не критиковать, а постараться понять, что такое антисистема – существует ли она на самом деле – или это вымысел? Если существует, то какие явления стоит относить к антисистемам?
Приведенные выше примеры столь многообразны, что подробный разбор их в рамках одной статьи решительно невозможен. Антисистема – весьма сложное понятие, и чтобы корректно описать одну антисистему, следует провести серьезное исследование, выяснив способ становления данного социального явления, его роль в социуме.
Набор свойств понимаемой таким образом антисистемы противоречив. Чтобы убедиться в этом, достаточно указать, что антисистема, по мысли гумилевцев, придя к власти, теряет свои антисистемные свойства. Стоит элите в таком государстве потерять власть, как она снова становится антисистемой (наполняясь жизнеотрицанием). Получается, что к антисистеме относятся, по сути, бытовые пороки – нытье, жалобы на судьбу, жалось к себе, зависть. При всей неприглядности этих качеств, нет оснований выдумывать союз негативистов, которые заражают окружающее их здоровое оптимистическое большинство.
Работать с тем понятием антисистемы, которое сделано работами последователей Гумилева, не представляется возможным. Поэтому интересно попытаться дать внятное описание теории антисистемы, избавив это понятие от противоречивости и придав ему определенные свойства, следующие из логики самого понятия, а не набираемые путем совмещения множества примеров и аналогий.
***
Далее я лишь попытаюсь изложить последовательно два возможных смысла «антисистемы». Начнем с классического определения системы. Система – это совокупность элементов, связи между которыми более сильны, чем связи между ними и элементами, находящимися вне системы. Собственно, это определение – экспликация понятия «целостность системы».
К целостности мы сейчас обратимся, а сейчас вкратце я укажу на несколько важных и хорошо известных свойств этого определения. Прежде всего, система есть понятие гносеологическое, а не онтологическое, поскольку оценка силы связей (важности, осмысленности и т.д.), а также первичное выделение системы из среды есть функция наблюдателя. Система не существует независимо от познающего сознания – что не делает ее субъективной выдумкой.
Другая вещь, которую важно помнить, и которая называется в разных текстах разными именами – это различение системы и закона композиции системы. Дело в том, что система может терять (выделять, удалять) из своего состава некоторые (в пределе – все) элементы и (или) связи, и тем не менее оставаться в некотором смысле «той же самой» системой. Те существенные, устойчивые, постоянные закономерности, которые позволяют нам опознавать систему как «ту же самую», представляют собой закон(ы) композиции системы.
Теперь вернемся к одной из основных характеристик системы – ее целостности. Рассматривая это понятие с точки зрения элементов системы, мы видим, что целостность означает регулируемость свойств элементов со стороны управляющих параметров системы. Отсюда исходит старое определение «система (целое) больше суммы своих частей», что является опять же одной из форм описания феномена целостности системы.
Итак, система (целостность, тотальность) регулирует свои части (элементы, связи, аспекты). Отсюда следует, что никакой «антисистемы» (в тривиальном смысле) внутри системы быть не может. Либо имеется в виду другая система (предположим, расположенная внутри границ первой системы, что ничуть не мешает их рассмотрению как двух отдельных систем), либо речь идет о части системы, которая кажется наблюдателю инородной, но на самом деле включена в общее регулирование частей системы и зависит от целостного ансамбля свойств системы (закона ее композиции). В обоих случаях антисистема предстает как лишний термин: либо речь идет о взаимоотношениях (возможно, очень непростых) двух разных систем, либо – о сложной и тонкой регуляции внутри системы, так что определенная ее часть выглядит в определенном смысле «противоположной» другим частям, но на деле включена в общую «экономию» системы.
Однако этот вывод – о неправомерности термина «антисистема» - не является окончательным. Чтобы подойти к понятию антисистемы, попробуем глубже заглянуть в устройство системы.
В XIX в. Клод Бернар ввел понятие «внутренней среды» системы (он при этом имел в виду такие факты, как, например, постоянство температуры во внутренних полостях организма, постоянство химического состава крови и лимфы и проч.). Это понятие имело большое будущее – достаточно сказать, что отдаленным его следствием явилась теория гомеостаза. Действительно, понятие внутренней среды весьма парадоксально – средой традиционно называется внесистемная часть универсума, то, что окружает систему, а у Бернара выдифференцировалось понятие части этой среды, «втянутой» в организм и определенным образом зависящей от организма, частично подчиняющейся его законам.
Крайним случаем понятия «внутренняя среда» является понятие «дырки в системе». Интуитивный смысл понятия достаточно прозрачен: форма дырки от бублика, пусть даже она кем-то рассматривается как самостоятельный объект, зависит от свойств (формы) бублика (системы). Рассмотрение «дырок» как самостоятельных объектов достаточно занятно и во многих когнитивных построениях расценивается как высоко осмысленное – вспомним рисунок пауз в музыке; форма фрагментов небосвода, видного сквозь крону дерева (пример упражнения, которое выполнял Карлос по настоянию дона Хуана - из Кастанеды); фигуры темных пятен, различимых на фоне сияния Млечного пути, которые в Новом свете именовались названиями животных и были «черным зодиаком» - при том, однако, обстоятельстве, что фигуры из светлых пятен (звезд) туземцы не выделяли. Но, при всей занимательности дырок как когнитивных конструктов, с точки зрения теории систем дырка – достаточно простой объект, поведение которого определяется системой (внешним образом, в отличие от поведения элементов системы, которые система определяет внутренним образом).
Заметим, что система – это то, что выделяет наблюдатель. Если некий объект выделен как система, ему приписываются качества целостности, активности, с точки зрения наблюдателя он «ведет себя». Если в качестве объекта (системы) выделена дырка, она будет исправно «вести себя», причем в некоторых случаях ее поведение будет очень сложным – если это дырка в сложно организованной системе.
Здесь следует привести несколько примеров из социальной реальности, однако я оговорюсь, что примеры эти призваны пояснить понятие «дырки» в системе и не претендуют на «истинное» понимание самих примеров – мнений относительно социальных феноменов много, и здесь неуместно спорить о трактовках. Итак, несколько социальных феноменов, которые могут быть описаны как дырки в социальной системе. М.К. Петров (2004) уделяет много внимания эквифинальности феноменов в социальной жизни, один из его примеров – город; новый город всякий раз похож на город, эта социальная форма эквифинальна. Таких примеров социальной эквифинальности можно привести без числа – и все они обеспечиваются не собственно социальной системой (ее роль в эквифинальности таких объектов относительно невелика), а свойствами элементов социальной системы – индивидов, которые города (и другие объекты) проектируют. Свойство социальной системы «создавать город по одному и тому же набору параметров» в значительной мере обеспечивается целостностью систем индивидной природы, составляющих социум, и в этом смысле эквифинальные свойства социума являются дырками в индивидных системах членов социума – поскольку те обеспечивают устойчивое воспроизводство таких объектов. Или, например, если мы обратим внимание на подход институционалистов в экономической теории, мы сможем понять, что основной предмет экономической науки – рынок – является с институционалистской точки зрения дыркой, производной от сложной организации фирмы (Коуз, 1993).
Другой пример: часто большевистский переворот в России описывается таким образом, что идеологический вакуум был заполнен (извне) определенной совокупностью идей (марксистских). Повторюсь: я не собираюсь спорить о правомерности такой трактовки Октябрьской революции, а лишь указываю, что эта трактовка описывает победу марксизма (большевизма) как феномен поведения дырки в системе – то, что в общественной идеологии имелся вакуум, границы этой идеологической «полости», ее характерные свойства определялись устройством системы (социума) в целом. Еще пример: земство в России можно (хотя и значительно огрубляя ситуацию) описать как правовой феномен, заполнявший те области государственной жизни, в которые государство по тем или иным причинам не желало проникать. Земство было устроено в значительной мере не так, как была устроена государственная власть, функционировало по иным законам, но границы применимости этой выделенной во власть земства области определялись государственной системой в целом, а не собственными свойствами и потребностями земства (в сугубом отличие от, скажем, опричнины, которая имела собственные законы композиции и свои закономерности поведения). Еще дырка: соотношение конфуцианства и даосизма в Китае. Опять же, речь не о том, как (крайне сложно) соотносятся эти системы, а о том, что во многих работах ситуация описана таким образом, будто даосизм заполняет те места мировоззрения, которые «не нужны» конфуцианству, которые «оставлены пустыми» конфуцианством.
Итак, в дырках действуют иные законы, чем среди элементов системы, однако границы действия этих законов в существенной степени определяются строением и поведением системы, которая устроена так, что допускает в себе наличие дырок. Это вовсе не означает, что дырки не вредят системе и она благополучно с ними существует. Напротив, часто имеет место иная ситуация. Одно из основных свойств системного объекта – его прогрессивная специализация (повышение устойчивости одного или нескольких типов поведения, отображенного в структуре, в морфологии системы). Чем более специализированной является система, тем больше у нее «слепых пятен», «обратных сторон» специализации – ведь каждая специализация является увеличением эффекта в одном отношении и снижением в некоторых других отношениях. Отсюда «обратные стороны» специализации можно полагать потенциальными дырками. Со стороны этих дырок входят в систему дестабилизирующие воздействия, эти дырки являются (могут являться) недостатками организации системы – и тем не менее это всего лишь дырки, а не системы, их свойства зависят от устройства системы в целом, а не от каких-то их собственных параметров.
При разрушении (дестабилизации) системы растет изменчивость ее проявлений, падает суммарный эффект специализированных функций, разрушаются связи между элементами – перестает действовать закон композиции системы. Впоследствии из элементов (тех же или несколько иных) может быть собрана иная система «на том же месте», но у нее будет иной закон композиции и это будет другая система. В некоторых, достаточно сложных случаях, дырки старой системы могут повлиять на закон композиции новой системы – собственно, это ситуация, когда постепенно в дырках старой системы возникает собственная организация, зарождаются новые (другие) системы, и при разрушении старой системы эти другие системы организуют высвободившиеся из системной зависимости элементы, включают их в свой состав – так что мы видим картину, как будто нечто, вышедшее из дырки старой системы, разлагает ее и преобразует в себя, так что возникает некая новая система, преемственно связанная с содержанием дырки в старой системе.
Так это может выглядеть, и такое явление мы, пожалуй, можем назвать антисистемой. Неприятность такого понятийного обозначения состоит в том, что по сути мы имеем дело все же с другой системой, и ситуация существенным образом описывается как взаимодействие (антагонистическое) двух систем, что не требует введения специального термина «антисистема». Неуклюжесть обозначения состоит здесь в том, что мы называем специальным термином, как бы обозначающим особый тип системы, всего лишь сложный случай взаимодействия двух систем, когда антагонистические взаимодействия происходят между системами, одна из которых в определенном смысле находится внутри другой – в складке, в полости, - но не в том смысле, что она хоть как-то включена в состав другой системы и подвержена правящим ею законам.
Выше описан первый вариант обоснования термина «антисистема». Мы исходили из того, что понятие «антисистема» относится к системе с высокой целостностью или к одной из ее подсистем. Помимо указанной только что некоторой неуклюжести обозначения, у такого понимания термина «антисистема» есть и еще один, более существенный недостаток.
Система в классическом смысле – в смысле организации связных элементов – в первую очередь наделяется свойством целостности, способностью регулировать свои части, управлять своими элементами. Однако степень свойства целостности в реальной системе может быть весьма различной. Можно, пожалуй, выделить целые классы систем, отличающихся по степени целостности – и тем самым по соотношению системы как целого и ее элементов. Помимо классических систем организменного типа можно выделить и еще некоторые типы систем. Ю.А. Урманцев (1978) различил объект-системы и системы объектов общего рода, подразумевая под вторым обозначением таксономические системы, то есть в конечном счете некоторые системы понятий.
Выше был описан пример классической системы организменного типа. При описании ее устройства и поведения подразумевалось, что целостность элементов пренебрежимо мала по сравнению с целостностью системы, так что система может достаточно свободно регулировать свои элементы, изменять в широком диапазоне их свойства, определять существенным образом их взаимоотношения. Так устроены живые организмы и механизмы, к устройству которых во многом восходят интуиции создателей ОТС. Почему организмы устроены именно так, почему они обязательно должны относиться к классу систем с очень высокими значениями целостности, - это тема для отдельного разговора. В данном же аспекте важнее рассмотреть другой класс систем, тех, которые обладают меньшими значениями целостности.
Среди объект-систем, которые мы рассматривали выше, можно кроме систем организменного типа выделить системы социального типа, куда естественно относятся биологические сообщества (сложные разновидовые системы, биоценозы), биологические популяции (простые одновидовые системы), антропологические социальные системы (демографические системы; общества людей).
***
Отличием таких систем (социального типа) является то, что целостность системы ниже целостности элементов, ее составляющих. Это означает, что такие системные функции, как устойчивость, память, активность (регулируемость поведения по отношению к среде) выше у элементов системы, чем у системы как целого. С другой стороны, устойчивость сложной системы организована далеко от термодинамического равновесия, что означает тот простой факт, что все высоко целостные системы смертны, рано или поздно они разрушатся, придут в равновесное состояние. В общем случае чем более целостна (в частности, индивидуальна) система, тем более она смертна. Системы менее целостные могут существовать долго – например, для них разрушение может оказаться возможным только при крайне неблагоприятном внешнем воздействии, а система «сама по себе», в благоприятных условиях способна существовать неопределенно долго. Системы социального типа относятся к этому классу систем – они уступают своим элементам в целостности, высоте организации, активности, но могут существовать значительно дольше, чем их элементы.
Если мы выделяем такой новый класс систем, как системы социального типа – не как некую предметную область, а как наименование типа систем – то мы должны представлять себе, чему теория таких систем соответствует в рамках классической теории систем. С точки зрения представлений о системе, развитых выше, системы социального типа являются дырками, их характерологические свойства в значительной степени поддерживаются устойчивостью их элементов – систем организменного типа. Отличие таких систем от обычных дырок в организменных системах в том, что это «внешние» дырки. Обычные дырки находятся внутри структуры системы организменного типа – подобно тому, как в легких организма находится (преобразованный и преобразуемый) воздух из внешней среды, как в пищеварительном тракте находится то, что появилось в нем из внешней среды. Тип социальных систем представляет собой систему, построенную из систем организменного типа – система социального типа включает в себя свои элементы (системы организменного типа), но зависима от их устройства и устойчивости.
Для такой системы есть всего два возможных варианта развития. Во-первых, она может наращивать свою целостность, и тогда она становится системой организменного типа. То есть объединение организмов путем слияния дает не какой-то новый тип системы («сверхорганизм»), а просто еще один организм в ряду прочих. Тем самым организменная целостность является высшей, предельной мерой целостности систем, и любая система, увеличивающая свою целостность, становится не более чем организмом. Такого рода процессы происходили много раз; по-видимому, именно так произошли эукариотические организмы (из колоний прокариотических организмов), так возникли многоклеточные организмы.
Другой тип развития для системы, состоящей из систем организменного уровня целостности, - это система-дырка, или система социального типа, основные механизмы устойчивости которой обеспечиваются не за счет собственной организации, а за счет высоты организации ее элементов. Ясно, что при кризисе такая система легко рассыпается на элементы, что ее элементы значительно в меньшей степени регулируются системой, чем, например, органы человеческого тела – целым организмом. С другой стороны, некоторые системные зависимости элементов в такой системе все же наблюдаются, что и обусловливает правомерность выделения самостоятельного класса таких систем и описание закономерностей их поведения.
