Персональные компьютеры, мобильные телефоны и конструкторы генов: ход в массы
http://nature-wonder.livejournal.com/130276.html
Биотехнологии, климат, дарвинизм и нанофабрики
лекция, прочитанная Фрименом Дайсоном на форуме «Технологии и общество» в Технологическом институте Нью-Джерси 10 ноября 2004 г.

nature-wonder@lj дал текст полностью, по ссылке можно прочесть. Здесь - цитаты:

Пятьдесят лет назад в Принстоне я был свидетелем того, как математик Джон фон Нейман конструировал и собирал первый электронный компьютер, выполняющий некие операции в соответствии с заложенной программой. Фон Нейман не изобретал электронного компьютера. В Пенсильванском университете один уже был за пять лет до этого и назывался ENIAC. То, что придумал фон Нейман, называется теперь software, программная начинка, позволяющая компьютеру быть достаточно гибким и исполнительным. Именно комбинация «железа» и набитой на перфокартах «начинки» позволяла одной и той же машине и предсказывать погоду, и рассчитывать рост популяций живых существ, и тестировать различные проекты водородной бомбы.

Фон Нейман понимал, что его изобретение изменит мир. Он понимал, что потомки его машины станут незаменимы и в науке, и в бизнесе, и в государственном управлении. Но в его мыслях о будущем компьютер всегда предстaвлялся дорогим и громоздким. В его воображении компьютеры занимали центральное положение в структуре крупных исследовательских лабораторий или отраслей промышленности. Он не мог представить себе компьютеры, уменьшающиеся в размерах и дешевеющие настолько, что с их помощью домашние хозяйки смoгyт заполнять налоговые декларации, а школьники - выполнять домашние задания. Он совершенно не мог представить себе возникновения компьютерных игр как доминирующей черты повседневной жизни XXI века. Из-за компьютерных игр наши внуки растут теперь в неизбывной привязанности к компьютерам. Во благо или во зло, в беде или в процветании, пока смерть нас не разлучит, люди и компьютеры отныне связаны друг с другом более прочными узами, чем мужья и жены.

Какое отношение имеет эта история про фон Неймана, его компьютер и компьютерные игры к биотехнологиям? А вот какое: существует близкая аналогия между представлениями фон Неймана о будущей роли компьютеров в интеграции и централизации и сегодняшним общественным отношением к генной инженерии, как к делу крупных фармацевтических и агропромышленных корпораций, подобных Monsanto. Общественное мнение склонно не доверять Monsanto, потому что Monsanto хочет вводить гены ядовитых пестицидов в продовольственные сельскохозяйственные культуры; точно так же мы были склонны не доверять фон Нейману, потому что он хотел использовать свой компьютер для проектирования водородной бомбы. Вполне вероятно, что генная инженерия будет оставаться спорной и непопулярной до тех пор, пока она остается централизованной и сосредоточенной в pуках крупных корпораций.

Я вижу возможность более благоприятных перспектив для биотехнологической промышленности на пути, по которому пошло развитие вычислительной техники, - том самом пути, который проглядел фон Нейман, - на пути превращения громоздкого промышленного оборудования в компактную бытовую технику. Первый шаг на этом пути не так давно уже был сделан, а именно тогда, когда в зоомагазинах появились генетически модифицированные тропические рыбки новых ярких окрасок. Для дальнейшего внедрения биотехнологий в быт их предстоит адаптировать для потребителя.

Недавно я провел замечательный день на Филадельфийском цветочном шоу, крупнейшем в мире среди зрелищ такого рода, где цветоводы из разных стран показывали результаты своих трудов. Потом я посетил шоу рептилий в Сан-Диего, столь же впечатляющее зрелище, на котором демонстрировались достижения селекционеров другого рода. Филадельфия показывает совершенство среди роз и орхидей, а Сан-Диего показывает совершенство среди ящериц и змей. Главная проблема для дедушки, пришедшего на шоу рептилий с внуком - вернуться домой с внуком, но без змеи. Каждая роза, или орхидея, или ящерица, или змея - это плод увлеченной и искусной работы. Тысячи людей, любителей и профессионалов всецело посвящают им свою жизнь. Представьте теперь, что случится, когда этим людям станут доступны методы генной инженерии. Появятся простые в употреблении наборы, с помощью которых всякий садовник сможет модифицировать гены своих роз и орхидей. Или такие же наборы для любителей голубей, попугаев, ящериц, змей, позволяющие до бесконечности разнообразить этих животных. Любители собак и кошек, конечно же, получат свои наборы тоже.

Генная инженерия, однажды попав в руки детей и домашних хозяек, вызовет настоящий взрыв в разнообразии новых живых существ вместо заполнивших бесконечные поля монокультур, предпочитаемых большими корпорациями. Новые виды будут возни­кать и размножаться, занимая место тех, что были уничтожены монокультурным сельским хозяйством и промышленным развитием. Конструирование генома станет формой досуга, новым видом искусства, столь же творческим, как рисование или скульптура. Не­многие из этих новых существ окажутся шедеврами, но все они принесут радость своим создателям, а нашей флоре и фауне - разнообразие.

Последним шагом в приручении биотехнологии станут игры, устроенные примерно так же, как компьютерные, но которые позволят дошкольникам играть с настоящими семенами и яйцами, а не с их изображениями на экране. Играя в такие игры, дети научатся доверять тем существам, которых они выращивают. Победителем станет тот, кому удастся создать модифицированное зерно, из которого вырастет самый колючий кактус, или модифицированное яйцо, из которого вьлупится самый симпатичный динозавр. Эти игры окажутся связанными с грязью и возможной опасностью. Потребуются правила и установления, предохраняющие наших детей от угроз, которые они могут создавать для себя и для окружающих.

Прежде чем внедрение биотехнологий в быт примет массовый характер, мы должны будем ответить на пять важных вопросов. Первый: на какой стадии его можно будет еще остановить? Второй: понадобится ли его останавливать? Третий: когда остановка будет невозможна или нежелательна, какие потребуются для него необходимые ограничения? Четвертый: какова должна быть процедура установления этих ограничений? Пятый: на каком уровне эти ограничения должны вменяться как обязательные - на внутринациональном или на международном? При изучении каждого из этих пяти вопросов аналогия между компьютерными технологиями и биотехнологиями снова окажется полезной.

...

В Портленде я говорил о сходстве, которое я вижу между движением «открытого кода» в мире программирования и движением «открытого генома» в мире биологии. Точно так же, как индустрия программирования делится между «открытым кодом» с одной стороны и Биллом Гейтсом с другой, мир биотехнологий делится между международным исследовательским сообществом, верящим в открытые базы данных с одной стороны и Крейгом Вентером и Уильямом Хейзелтином с другой. Вентер и Хейзелтин основали компании Celera Genomics и Ниmап Genome Sciences, чтобы делать деньги, продавая доступ к своим базам данных, которыми они владеют как частные лица. Обе компании много инвестировали в исследования и опубликовали большую часть своих открытий. Но они остаются приверженцами частного владения интеллектуальной собственностью. Подобно Биллу Гейтсу Вентер и Хейзелтин филантропы, но они, как и Билл Гейтс, филантропы на своих условиях. Они ни за что не выпустят из своих рук курицу, несущую золотые яйца.

Я говорил собравшимся приверженцам «открытого кода» еще об одной разновидности кооперативности у биологов. Вдобавок к созданию свободного доступа к своим генетическим базам данных, они могут обмениваться генами. Если различные члены сообщества получают равный доступ к одним и тем же генам физически, то выражение «открытый код» получает новое значение. Свободно обмениваясь генами, биологическое сообщество пожнет те же преимущества, что и сторонники «открытого кода», обменивающиеся программным обеспечением. Я тогда предположил, что такой свободный обмен позволит за несколько десятилетий повторить всю историю жизни на Земле, на которую потребовались миллиарды лет.

...

Я исхожу из предположения, что в постдарвиновскую эпоху биотехнологии займут свое место в быту подобно тому, как компьютерные технологии нашли в нем свое место в течение последних тридцати лет. Едва вырастет поколение детей, так же хорошо разбирающихся в биотехнических играх, как наши внуки сейчас разбираются в компьютерных играх, и биотехнологии перестанут казаться чем-то чужим и враждебным. В эпоху биологии «открытого кода» магия генов станет доступной каждому обладающему воображением и элементарным навыком ее использования. Тем самым для биотехнологии окажется открытым путь к основному руслу экономического развития, чтобы помочь разрешить некоторые социальные проблемы и улучшить условия существования человеческого общества на Земле.

У силиконовых солнечных батарей, изготовленных искусственно, этот показатель намного лучше. КПД ячеек силиконовой батареи, преобразовывающей свет в электроэнергию, - 15 процентов, а электрическая энергия может быть преобразована в химическую без особых потерь.

Мы вполне можем себе представить что в будущем, когда искусство генной инженерии будет в достаточной степени освоено, будет возможно выращивать культуры с силиконовыми листьями, способными крнвертировать солнечный свет в химическую энер­гии с кпд, вдесятеро превышающим кпд природного растения. Эти искусственные сельскохозяйственные культуры потребуют вдесятеро меньшей площади посадок для производства того же количества биомассы. Они будут усиленно использовать солнечную энергию, не занимая лишней земли. На вид они будут почти такими же, как природные растения, только их листья будут черными, а не зелеными. И вот вопрос, который я хочу задать: сколько времени нам понадобится на выращивание растений с черными листьями?

По каким-то непонятным причинам естественных растений с черными листьями все-таки никогда не было. Почему? Возможно, мы не поймем причин, по которым природа избегала этого пути, пока не пойдем по нему сами.
После того как мы пройдем этот путь до конца и создадим леса чернолиственных растений, использующих солнечный свет вдесятеро эффективнее, чем природные, мы окажемся перед лицом новой связки природоохранных проблем. Кто получит право выращивать чернолиственные растения? Останутся ли они искусственно культивируемыми или будут вторгаться в природную экологию, постепенно изменяя ее? Что делать с силиконовыми отходами, производимыми этими растениями? Будем ли мы в состоянии спроектировать и организовать целую экологию микробов, грибов и червей, питающихся силиконом, чтобы сбалан­сировать чернолиственные растения и остальную природу, создав в ней циклы круговорота силикона?