А вот сегодня познакомился с Сашей. Похож на Майкла Парэ, только глаза злые, весь в шрамах и курит "Нашу марку". Три года прослужил в воздушно-десантных войсках в Югославии. На разделительной линии. Пятнадцать километров вперед и пятнадцать километров назад ни души. Брошенный городок, брошенное барахло, тишина, горы и разрушенные церкви.

А потом сидел продрогший и слушал спор о субъективности искусства. На полном серьезе был спор. А у меня в голове лишь вспышки и барахлящий калькулятор.

А еще съемный дом сегодня смотрел. Прекрасное место, чтобы, например, умереть там, сидя зимним вечером у окна, так, что никто и не заметит. Упасть лицом в засохшую халву с изюмом и медленно мумифицироваться. Хотя кот вряд ли позволит. Кстати, говорят, египтяне первые несколько дней не подпускали к своим мертвым никого, ибо знали о том, какие сооблазны вызывает мертвое тело.

А еще встретил нимфетку Наташу, которую однажды отвратительно пошло охмурял Мокрицо Зорро. Наташа назвала меня по имени и поинтересовалась, как у меня дела. А я даже не знал, что ответить - хорошо, говорю, дела. Спросил, как у нее. А она сессию провалила и "мальчик" от нее ушел. Такие вот драмы.

А еще днем ел пирожные потому что сам себе хозяин теперь и хожу ем пирожные не перед кем не отчитываясь. На вишневом кексе я, право, угас, но до этого успел представиться бесцеремонным дамам Эдуардом. Эдуард - это Эдик? Ага, Эдик. Эдик Стальский, бля.

А Вадик сегоджня говорил, что "перестал уважать Жванецкого после того, как он выступал на Рублевке". Вообще не понимаю, как этого гнусного прыща можно уважать или не уважать. Но что там тот Жванецкий, ладно, в принципе плевать на него и не при чем он.

А еще стоило сдать медицинский полис, случилось недоразумение с ногой. Как водится, левой. Посоветовали мазать какой-то дрянью, но она все пухнет, не вовремя как-то, как раз, когда азарт.