Ну ты же вот тоже не признаешь себя тупым уебком, но в действительности это так. Смекаешь? Вот мы сейчас сидим в этой луже – и какие же мы мы? Ты – тупое уебко, и все тут. Я – тупое уебко, и все равно, кто я – тупые заебки, или умные, ни при чем, важно лишь то, что вы не понимаете.

А теперь скажи, где мы, придурки? Кто мы с тобой? Кому мы должны завидовать, а? Ведь мы ничего такого не делаем, зачем нам это надо – ни тебе, ни мне. Поэтому мы и разные – мы разные потому, что мы разные и все. Дураки мы и есть. Но в чем тогда разница? Ладно, сказал я себе, пойдем. Сейчас мы пойдем – и увидим мир. А потом посмотрим, кто из нас дурак. Эй, ты здесь, придурок? Видишь, я тебе не вру – я тебе говорю правду. Давай, слезай на землю. «Виндоуз» там будет или нет? Давай бухать. Давно на это нарываемся?» Я, конечно, сразу трусил. И вот подошел я к этой минуте, раздал по банке пива – и сам выпил. Нет, я еще мог шутить. «Давай, – сказал я, – давай, придурок». Ну и выпил. Так и пошел. Когда я поравнялся с грузовиком, я почувствовал, что я – это я, а он – это он. Как так? Ну вот, я уже и стал не я. И вообще, я хотел сказать? Как это так: я хочу сказать, что я – это я, а он – это он? Уже? Значит, мне это все уже не принадлежит.

Наверно, после выпитого пива такое бывает. А почему ты думаешь, что сейчас ты пьянее, чем был? Все изменилось. Я по себе это знаю. У меня жизнь такая – я всегда пью, когда с утра похмелье. Мы оба пошли за «Лейпцигской болезнью» – от «Sun», что ли? «Менталитеты» как всегда где-то неподалеку – по пути домой. А потом мы заглянули в какой-то кабак, но там был только коньяк и виноград. «Монти Пай», – сказал я. И даже не знаю, что тогда со мной происходило. Может, я начинал тогда испытывать какую-то злость. Но ты знаешь, как тяжело человеку, который тоже несет на себе свой крест. От этого все начинается. Выпить – пожалуйста, а дальше-то что? Ты знаешь, у меня сегодня первый в жизни алкогольный диабет. Я даже не знаю, когда он начался, я вообще ничего не помню.