Не понимаю, чего я прицепилась к искусствам. Лучше я опишу наконец в самом общем виде эффект восприятия и ассоциирования, который в нижележащих постах обычно именовался перемещением стимула в ценную рамку и характеризовался следующими искажениями:
а) внезапным усилением стимула,
б) прямым соотнесением его с поведением субъекта восприятия,
в) переходом от связей по смежности к связям по сходству. Это своего рода переопределение смысла стимула, которое выражается в том, что он перестает автоматически вызывать смежные с ним элементы кортикальных комплексов, а отправляется в путешествие по дереву признаков.

В определенном смысле этот эффект есть также и дефект кортикальной активности. Причина в том, что КГМ сама, без участия сознания, по-быстрому относит какой-то контекст (рамку) к новым, чрезвычайным, опасным и т.п. обстоятельствам и потом уже анализирует то, что имеет отношение к этому контексту (стимулы в рамке) по новой схеме. А сам этот начальный момент переопределения новизны контекста никак не контролируется. Получается, что нередкая неадекватность толкования стимула начинается с неадекватной бессознательной (или близкой к тому) оценки ситуации, спровоцированной, скажем, стрессовым состоянием или общей возбудимостью самой отражающей системы.

Итак, общий случай такого эффекта требует, чтобы КГМ оценила обстановку как опасную, новую. Обстановка как бы приобретает большее значение для субъекта, даже если объективно нет ничего нового, нет угрозы для жизни, нет никаких затруднений в реализации поведения, нет жизненно важных для него целей. Эта действительная или иллюзорная новизна тормозит связи по многократной смежности (даже если они объективно адекватнее) – в пользу так называемых высших типов ассоциирования и, прежде всего, связей по сходству. Они, эти связи, будут заново относить явления к тем или иным классам после анализа отдельных признаков и подсчету голосов «за» и «против» (КГМ без управления сознанием будет ориентироваться тут на простой количественный перевес). Стало быть, контекст и стимулы в этом контексте изменят не только значение для поведения, но и свои смыслы. Очень существенно и очень может быть, что опять же неадекватно.
Для того, чтобы отражение действительности в этот сложный момент приблизилось к безупречному, требуется сознательный контроль над анализом по признакам либо, что нормальнее, перепроверка готового решения уже постфактум. Сознательное управление ассоциированием всегда запаздывает (кроме случаев, когда оно касается анализа определенных, часто возникающих ситуаций и стало уже отработанным навыком).

Схематично общий случай такой смены типа ассоциирования можно представить себе как ситуацию крайней опасности, ситуацию противостояния живому, - стало быть, с точки зрения средней КГМ, - высокоинтеллектуальному противнику. Чаще всего мы в жизни сталкиваемся, по-моему, с такими примерами подобного противостояния, как любовь и ненависть. На таких примерах можно как раз и увидеть, насколько этот эффект силен и насколько он нуждается в дальнейшей, уже сознательной перепроверке.

Гора материала и дельных замечаний по вопросу искажений значения и смысла стимулов в рамке имеет место во «Фрагментах речи влюбленного»/pdf плохого качества Ролана Барта. Не буду останавливаться на переправке и уточнениях сказанного там, так как уже большой пост получается и вообще не царское это дело переписывать известных авторов в свете моих новых теорий.

Главное, что выходит в итоге, это то, что проявления истошно ненавистного или истошно любимого человека автоматически рассматриваются как а) сверх-важные, б) имеющие прямое отношение к субъекту восприятия и в) приобретающие совершенно неадекватные и многочисленные смыслы. Если таким проявлением будет, допустим, текст, то отдельные его мотивы будут переопределяться по признакам, соотноситься с миром поведения воспринимающего (пример - выявление собственного образа внутри этого текста). Что касается действий, а не объектов, то они будут также рассматриваться как имеющие прямое отношение к субъекту восприятия, направленные, возможно, на него или что-нибудь в том же духе.

К тому же все реакции человека, попавшего в чьем-то восприятии в рамку, будут рассматриваться как непосредственное следствие текущего взаимодействия субъекта с объектом его внимания (допустим, как прямое следствие, прямая реакция на что-то, только что сказанное субъектом). Схватывание причинно-следственных отношений – тоже высший тип ассоциирования и его появление в такой ситуации закономерно. Я предполагаю, что между 1) примитивной условной связью стимулов при временной последовательности и 2)осознанным выявлением причинно-следственных отношений должна быть какая-то промежуточная стадия. И вот тут, в этой ситуации, когда КГМ переключается на высшее ассоциирование, но работает с большой скоростью и бессознательно, эта стадия, похоже, проявляет себя. Но вообще обсуждение этого ряда условных связей - это другая, конечно, история...

Чтобы все эти а)-б)-в) разбавить, фото.
Собственно, одуванчики тут оказываются в рамке-которая в рамке-которая в рамке-которая, возможно, тоже в рамке.
И одновременно, если мы пойдем совсем другим путем, не сбиваясь в сторону искажения восприятия и понимания, описанного выше, это просто фото из Ботсада. Интерпретировать в нем совершенно нечего.