Кто увяз в Ираке?
Кто увяз в Ираке?
(размещено на портале rustrana.ru)

Величайшая ценность – независимость Родины.
Хо Ши Мин

Недавние события в Фаллудже наглядно показали - американцы увязли в Ираке. Это утверждение предоставляет сомнительный повод для радости российским патриотическим силам, традиционно и далеко не беспочвенно настроенным антиамерикански. Только очень недалекие люди могут рассматривать саму по себе американскую агрессию против Ирака, во что бы она, в конце концов, не вылилась, как нечто стратегически полезное для России. Тот факт, что международное сообщество эту агрессию допустило, перекрывает любые мелкие тактические выгоды вроде повышения цен на нефть. Все эти тактические выгоды можно обернуть в реальную пользу для экономики только очень большим мастерством при принятии политических и экономических решений правительства и, главное, хорошо продуманным сознательным экономическим поведением нации - чем, увы, Россия пока похвастаться не может. И примерно такое же мастерство и сознательность потребуются тогда, когда придется переживать стратегические последствия Иракской войны. Уже сейчас понятно, что при сохранении нынешнего положения, Россия не получит, вернее, уже не получила, никаких тактических выгод от ситуации, а чуть позже получит и все стратегические минусы.
Иракские события – часть очередного этапа “последнего передела мира”. То, каким способом был бы разрешен иракский вопрос, определяло, частью какого именно этапа эти события являются, насколько близко мир подошел к горячей фазе передела, насколько к ней готовы будущие противостоящие коалиции, насколько хороши будут стартовые позиции обеих сторон. Политическое разрешение вопроса, дававшее американцам международную санкцию на ввод войск в Ирак, означало бы отдаление горячей фазы и ухудшение позиций антиамериканских сил. Политическое решение, блокировавшее американские инициативы по разоружению Ирака, означало бы усиление и консолидацию антиамериканских сил. Имевшее место в реальности силовое решение без санкции ООН означало прямой переход к горячей фазе, причем с позиций далеко не худших для США. Югославию таким переходом назвать было сложно, так как какие-никакие санкции если не ООН, то хотя бы всех своих союзников из НАТО США на эту акцию получили. В Ираке силовые действия осуществлялись и осуществляются полностью в обход ООН, что свидетельствует о закономерной деградации этой организации. Как и Лига наций в свое время, ООН была хороша для урегулирования мелких конфликтов между небольшими государствами, гарантами которого выступали great powers (“большие силы”, то есть мировые державы). Когда же в каком-либо послевоенном конфликте были задеты прямые жизненные интересы США или СССР, обсуждение вопроса в ООН заходило в тупик, и каждая из стран действовала вне международного правового поля. Ситуация с Ираком продемонстрировала, что, по мере приближения к открытому общемировому военно-политическому противостоянию, такие организации по поддержанию мира и порядка, созданные крупными державами, теряют всякий смысл. Они не могут ни предотвратить агрессию, ни остановить ее расширение. Единственной силой, противостоящей агрессии, становятся представители противного лагеря в будущем конфликте, пока еще четко не обозначившегося.
Одним из тех, кто мог если не предотвратить, то максимально затруднить проведение силовой операции в Ираке, была Россия. Один из крупнейших производителей нефти, Россия вполне могла бы во время военной операции прекратить, или хотя бы сократить, поставки топлива в США и в другие страны антииракской коалиции, что серьезно затруднило бы проведение силовой акции, если вообще не отменило бы ее. В союзе с Францией, Германией и Китаем, Россия могла бы нейтрализовать военно-политическую мощь Англии и США, однако президент России, видимо, предпочел роль американского засланного казачка по образу и подобию роли России в Югославском конфликте. Тогда российские представители должны были “уговорить Югославов на почетную капитуляцию”, и в результате из международного престижа России была вычтена разность между тем, что американцы обещали в качестве “почетной капитуляции” и тем, что получилось. В случае Ирака Россия, сказав много слов о недопустимости агрессии против Ирака, ничего на деле для ее предотвращения не сделала, а наоборот помогла США пережить трудности войны своими поставками нефти. В результате блок Европа-Китай, открыто противостоявший США в “иракском вопросе”, оказался бессилен переломить ситуацию, и Россия одной рукой подписывавшая гневные петиции против агрессии, а другой открывавшая нефтяной кран для США, на международной арене выглядела предателем.
Желание российской власти и капитала подзаработать на войне дорого обошлось нашей стране. Россия стала и политическим и экономическим заложником Америки, о чем свидетельствует поведение Путина перед выборами президента США и вся нынешняя российская внешнеполитическая линия. Уже признана и избыточная долларизация российской экономики и то, что бум нефтедобычи, подавший в страну массу валюты и опустивший долларовый курс, убил в России всякую надежду на скорое восстановление хоть какого-то промышленного производства и крепко подсадил страну на нефтяную иглу.
Одновременно с этим захват Ирака, сделавший Персидский залив, фактически, американским военным лагерем, поставил перед Европой и Китаем вопрос о собственных, независимых источниках углеводородного сырья, особенно нефти. Многие современные аналитики упускают из виду то, что снабжение нефтью является ключевым звеном не только экономики, но и обороноспособности страны. К примеру, истребительная авиация, в том числе палубная авианосная, решающая исход борьбы за господство в воздухе и, следовательно, почти всегда определяющая сам исход любой современной войны, использует в качестве топлива авиационный керосин, который не так-то просто синтезировать искусственно, без нефти. Что уж говорить о современных мобильных наземных войсках, для которых бензин является кровью. Каждая дивизия – это тысячи грузовиков и сотни единиц бронетехники, требующие топлива, не говоря уже о поддерживающих сухопутные войска боевых вертолетах. Ни один военно-политический блок не сможет самостоятельно действовать, не имея собственного источника нефти. Если учесть, что вся нефть Америки по умолчанию под контролем США, а теперь американцам принадлежит еще и почти полный контроль над Персидским заливом, то окажется, что кроме Ирана и России таких источников для любой антиамериканской коалиции не осталось. Учтем то, что Иран в случае конфликта легко накрывается авиацией США, базирующейся в Ираке, Кувейте и на авианосцах в заливе, и вывод будет однозначен – следующий раунд войны – борьба за Россию. Борьба, в которой американцы с удовольствием сдадут своего верного союзника Путина китайцам или европейцам, а русский народ вновь узнает, что такое оккупация и партизанщина, пусть даже все это действо будет называться “международная гуманитарная операция” или “операция по разоружению диктаторского режима Путина”, пусть даже поначалу с участием самих США. Рассуждая о подобных перспективах очень полезно глубже изучить иракский пример. Особенно полезно изучить его тем, кто верит в то, что подобная операция в России принесет ее народу какую-то пользу.
Перед началом войны в Ираке только очень большой оптимист мог полагать, что иракская армия окажет серьезное организованное сопротивление англо-американским войскам. Во-первых: десять лет экономической блокады создали у многих иракских солдат впечатление, что им особенно не за что воевать, мол, Родину на хлеб не намажешь. Должно было пройти некоторое время оккупации, чтобы иракцы поняли, что за Родину надо воевать всегда, потому что без Родины не будет ни хлеба, ни масла. Во-вторых: учитывая полное превосходство американцев в воздухе, их превосходство в средствах связи и разведке, самым лучшим, пусть и не самым храбрым, выходом для всей армии было разойтись по домам с оружием и подождать, пока американцы предоставят возможность убивать себя из-за угла.
Американцев же в тот момент больше интересовал политический, а не практический вопрос - первоначальный быстрый захват страны без больших потерь со своей стороны, поэтому, трезво рассудив, что без света, воды и пищи обороняться затруднительно, они просто блокировали оборонявшиеся города, перерезая подачу воды и электричества, а также подвоз продовольствия, и ждали, пока среди защитников начнутся волнения. Соберись иракская армия серьезно оборонять Багдад, он был бы окружен и обложен точно так же как Басра – американцы обладали подавляющим преимуществом в воздухе, что обеспечило им свободу движения колонн через пустыню. В результате американский блицкриг на первый взгляд удался. Удалось даже поймать Хусейна, однако осталась главная проблема этой войны – иракский народ, численность которого с 1982 года, когда он насчитывал 13 миллионов, почти удвоилась.
Как и Россия после развала Союза, Ирак после уничтожения режима Хусейна обречен стать сырьевым придатком так называемой “мировой экономики”, и финансирование всех промышленных и научных проектов, не завязанных прямо на нефтедобычу и нефтепереработку, прекратится. Прекратит существование и социальная сфера Ирака, содержавшаяся Хусейном и поддерживавшая рост населения пособиями на детей.
Кроме того, с падением Хусейна многим жителям Ирака суждено было узнать, что, оказывается, Хусейн, якобы мученически затравивший сколько-то самых активных курдских сепаратистов какой-то химией, обеспечил спокойствие в стране и отсутствие перманентной гражданской войны. Так как американцев, в отличие от Хусейна, мало интересует то, что происходит за пределами крупных городов, трубопроводов и нефтяных полей, скоро окажется, что из обычных автоматов можно убить людей не меньше, а то и больше, чем при помощи пресловутого ядовитого газа.
Собственно, первое, что сделали американцы, это разделили иракцев на две команды дабы те могли хорошенько поубивать друг друга. Одна команда состояла из подозреваемых в нехорошем, которым светила тюрьма Абу-Гариб с очень дружелюбным персоналом, вторая команда из тех, кто должен был их поймать. Для приличия вторую команду назвали иракской полицией, а чтобы в нее кто-нибудь записался, пообещали хорошее жалование. Оставшиеся иракцы были кое-как приспособлены к добыче нефти, перешедшей в полное ведение американцев.
На столь типичное поведение оккупантов, местное население ответило не менее типичным поведением народа, страну которого оккупировала чужая армия, присвоив себе все ценное.
Для начала самые активные иракцы немного помародерствовали, причем некоторые начали делать это заблаговременно, и в результате в закромах скромных хижин простых иракцев наверняка осела масса интересных вещей с армейских складов. После этого оказалось, что стрельба по американцам – единственный способ скоротать время между визитами на рынок с целью обменять цинк с патронами на коробку с гуманитарной помощью. Моментально возникла масса мелких партизанских отрядов, из тех самых “простых иракцев”, которым классовое чутье подсказало, что в новом Ираке они будут сильно лишними. (В самом деле! Почему это американцы должны кормить порядка 25 миллионов Иракцев? Они за нефтью пришли, а не за иракцами.) Некоторым отрядам повезло с харизматичными религиозными лидерами, некоторым повезло с командирами, сменившими военную форму на гражданское. И когда на улицах Багдада и других городов загорелись первые “Абрамсы” и “Хаммеры”, стало ясно – завязли. Началась партизанщина.
Сценарий этой партизанской войны оказался вполне стандартным. Повстанцы или партизаны, находясь на оккупированной территории, собирают свои силы и наносят удары по отдельным постам, опорным пунктам или линиям снабжения оккупантов. Армия оккупантов, будучи в целом гораздо сильнее партизан, не успевает отреагировать на удары, перебросить необходимые силы, изолировать и уничтожить партизан до того, как они скроются. Действия оккупационной администрации, помимо пассивной обороны, ограничиваются поиском и уничтожением партизанских баз, обысками и карательными операциями, а также агентурной работой и пропагандой.
Надо сказать, что суть любой партизанской войны достаточно неприглядна. Если обычная война – это буквально размен солдат на солдат, то партизанская война, в любом ее проявлении, это размен вражеских солдат на свое мирное население по плавающему курсу. Результат такого размена, помимо навыков командиров и солдат, а также их количества с обеих сторон, существенно зависит от внешних факторов – движения линии фронта, если таковая есть, событий на других фронтах, зависит от политической ситуации. Например, большие потери оккупационных войск и частые карательные рейды, не дающие видимых результатов, могут склонить общественное мнение страны-оккупанта в пользу прекращения борьбы, а необходимость переброски войск на другой фронт создаст благоприятные условия для партизан.
Нынешняя основная форма действий иракских партизан – захват и удержание городов или кварталов – чрезвычайно невыгодная для них форма действий, хотя и навязывает американцам самую неудобную для них форму боя – городской бой.
Во-первых: большинство групп партизан все еще не имеет опытных командиров и отлаженной системы связи (если бы положение было иным, их действия были бы иными). Поэтому окруженные в городе или квартале партизаны до самого последнего момента не могут координировать свои действия, блокировать возможность сужения кольца. Соответственно, скоординировано прорываться из кольца они тоже могут только в самый последний момент, тогда, когда это связано с наибольшими потерями.
Во-вторых: партизаны не имеют такой развитой системы снабжения, как у регулярной армии и, следовательно, не могут вести бои достаточно долгое время – элементарно заканчиваются патроны, еда, перевязочные материалы. Каждый город или район сдается после нескольких дней борьбы, причем, чем дальше заходит дело, тем больше бесполезных потерь несут партизаны.
В-третьих: бой в городе, начатый и продолжаемый самими партизанами дает вполне приемлимое, в глазах общественности, оправдание убийству мирных жителей. Мол, неизбежные случайные жертвы при уничтожении партизан, напавших на правительственные учреждения.
Партизаны вынуждены действовать так, как они действуют, потому что иначе пока просто не умеют. По мере того, как иракцы будут набираться опыта, их действия будут становиться все менее импульсивными и все более прагматичными и скоординированными, изменяясь в точности так, как они изменялись, например, у чеченских боевиков. По мере того, как рос профессионализм чеченцев и воевавших на их стороне иностранцев, они от захвата и обороны населенных пунктов, от захватов и казней заложников перешли к самому эффективному методу действий – к минной войне, к нападениям на транспортные колонны федеральных сил, к набеговым действиям, пытаясь, таким образом, перехватить инициативу у федералов.
Однако стоило федеральному правительству как следует заняться вопросом Чечни и в значительно степени, хотя и далеко не полностью, решить самые острые вопросы тамошней партизанщины, как в результате боевики вынужденно перешли к эффектным, но самым неэффективным со стратегической точки зрения действиям – взрывам и захватам заложников в российских городах. Подобные захваты и взрывы – суть просто отработка чеченскими боевиками получаемого жалования. Вдохновенные шедевры своего стратегического искусства они берегут до очередного послабления со стороны центра в отношении Чечни. Стоит только вывести из Чечни армию с артиллерией, авиацией и вертолетчиками, как боевики незамедлительно вернутся к более эффективным действиям.
История обеих чеченских войн ярко отражает зависимость партизанских действий от внешних условий. Исторически самостоятельные партизанские действия никогда не приводили к конечной победе, если противник имел мощные источники военной силы за пределами оккупированных территорий. Героическое массовое сопротивление советского народа во время Великой Отечественной без ударов советской армии по фашистам на фронте было бы просто ритуальным самоубийством. Партизанская война в Испании времен Наполеоновских войн не дала бы эффекта без поддержки Англии, без похода почти всей наполеоновской армии в Россию, победа коммунистов во Вьетнаме была бы невозможна без помощи СССР.
Если США, будучи заняты какими-либо еще силовыми или политическими вопросами, не найдут достаточно военных сил для ликвидации повстанческого движения и достаточно политических ресурсов для нейтрализации его связей с внешним миром, то повстанческое движение будет расширяться и дальше. С течением времени иракцы осознают, что если у кого-то из них при американцах и есть шансы на богатую жизнь, то у весьма ограниченного числа. Постепенно, иракцы методом проб и ошибок и ценой значительных потерь наладят скоординированное управление партизанскими отрядами, для которых роль брянских лесов, афганских или чеченских гор сыграют городские кварталы. Поначалу американцы даже не очень будут этим озабочены, так как бои в городах будут носить прежний характер, позволяющий применять танки, авиацию и вертолеты, уничтожая мирных жителей и их жилища. Бои в городе, подобные боям в Фаллудже, не устраивали бы их во время захвата страны, который требовалось завершить быстро. Во время оккупации такие бои не будут причинять им особых неудобств, пока иракцы не перейдут к более гибким действиям малыми, но хорошо координируемыми группами, которые, просачиваясь в города и совместно атакуя посты или колонны, будут скрываться в жилых массивах, провоцируя американцев на облавы, зачистки и репрессии по отношению к мирному населению. Американцы будут получать одну пощечину за другой, не имея возможности толком ответить. При недостатке сил их ответ выродится в карательные акции, которые вызовут соответствующие политические последствия. Как может возникнуть недостаток сил? Здесь все зависит от того, кто станет следующим кандидатом на “разоружение” армией США и как он будет разоружаться – сразу или “лучше помучаться”. Не исключено, что, глядя на иракский пример, многие выберут второй путь.
Контролируют ли сейчас американцы ситуацию в Ираке? Конечно, полностью – нет, но нет сомнения в том, что степень контроля в ключевых точках их устраивает.
Смогут ли они контролировать ситуацию дальше? Спокойствие в Ираке, не требующее дополнительных ресурсов для поддержания порядка, американцам даст только уничтожение достаточного количества иракцев, возможно даже их собственными руками, или выдавливание их в качестве беженцев в соседние страны. Контролируемая нестабильность, этакий презентабельный кровавый хаос в конституционном русле, вполне подойдет для этого при одном условии – расширении военно-политических ресурсов так называемой антииракской коалиции. Одним из первых пунктов в списке возможных кандидатов на роль нового ресурса стоит Россия. Ошибки внешней политики России привели к тому, что страна, в надежде сохранить свое положение в Ираке, не только не сохранила никаких экономических связей с Ираком после падения режима Хусейна, но и вынуждена была списать Ираку большую часть долгов, опять же в надежде получит хоть что-то. Не исключено, что опять ничего не получив, российское руководство понадеется на Америку еще раз и теперь уже поддержит США отправкой в Ирак своих войск (в прессе уже проскальзывали сообщения о возможности отправки в Ирак российских военных инструкторов). Увы, политическая линия России зашла в самый грандиозный из тупиков – понадеявшись снять легкие денежки с покупателей на высоких ценах во время войны, российские верхи вроде бы и получили свое, однако оказались в долговременной зависимости от курса доллара, которому они теперь не в коем случае не должны давать падать. Оказывается, нефтяная игла привела к “долларизации экономики”, и теперь Россия вынуждена, чтобы не допустить худшего, поддерживать США даже тогда, когда ей это невыгодно. Очередная попытка заключить сделку с дьяволом провалилась, и наша страна стала слугой и заложником американской политики не только в иракском вопросе, но и в масштабах планетарного конфликта между блоком Европа-Китай и англо-американским блоком. Россия из мощной фигуры постепенно и незаметно для себя превратилась в разменную пешку, и на данный момент она “увязла в Ираке” гораздо сильнее самих США. Американцы, стимулируя экспансию Китая вглубь материка и продвижение евроструктур на восток, провоцируя на границах России напряженность и конфликты, как в случае с Украиной, хотят создать крупный конфликт, в котором они бы первоначально выступали на стороне “западного мира”, а потом внезапно исключили бы из этого западного мира Европейский союз. Европейцам, как в свое время Хусейну, будет дано негласное разрешение на экспансию, а потом они внезапно окажутся врагами Америки. И кто-то вроде Дональда Рамсфельда, в свое пожимавшего руку Саддаму, будет пожимать, или уже пожимает, руки еврокомиссарам, другой рукой копая им глубокую яму, размером и формой схожую с могилой. Для Хусейна такой ямой был Кувейт, для Европы в качестве такой ямы готовится Россия, в которой всего-то надо повторить в 2008 году сценарий “Украины-2004”, чтобы Европа тут же возжелала восстановить у нас демократию.
Для России в этой ситуации возможны две основные линии поведения. Первая – продолжать идти на поводу у своих нефтяных магнатов, которые в результате станут прямыми наместниками США в России, а их компании будут скуплены американцами и англичанами. Чем заканчивается эта линия уже понятно.
Вторая линия – попытаться выйти из-под плотной финансово-экономической опеки США, перестав быть “Пути-путом”. Такой резкий поворот, суверенизация России, будет стоить очень дорого собственно в момент поворота, но в перспективе принесет массу дивидендов и политических и экономических. Однако для того, чтобы он стал реальностью, еще очень многим предстоит понять, что независимость лучше полного кармана, содержимым которого ты, к тому же, не так уж волен распоряжаться. В противном случае Россия вполне может повторить судьбу Ирака с той лишь разницей, что в Ираке внезапно образовалось пятнадцать миллионов лишнего населения, в России лишних будет сто миллионов.

http://www.rustrana.ru/article.php?nid=4002