Экономика трех толстяков (Россиянский тупик II)
опубликовано на rustrana.ru

Какой бы нелепой поначалу не выглядела аналогия между “Тремя толстяками” Олеши и современной Россией на первый взгляд, она имеет право на жизнь куда большее, чем все мифические прожекты ураганного развития нашей экономики, порождаемые в недрах минэкономразвития и все статистические сводки о наступающей гармонии в нашей экономике.
Все чаще создается впечатление, что Путин не просто унаследовал сырьевую структуру экономики, закрепившуюся в России при Ельцине, но и (вольно или невольно, действием или бездействием) сделал все для того, чтобы выправить сырьевой перекос было невозможно.
Суть производственной системы любого общества состоит в том, что производство и потребление находятся в тесной связи с общественной структурой. Как их развитие, так и деградация идут параллельно. Общественные и экономические изменения тесно связаны между собой – какое-то экономическое событие может нанести удар по обществу или, наоборот, укрепить его, какие-то общественные волнения могут навредить экономике, а стабильность в обществе пойдет ей на пользу.
Когда в стране с исчезающей на глазах грамотностью, с разваленным образованием, с разгромленной социальной сферой, говорят о создании гармоничной экономики – не очень верится. Умение составлять оптимистичные отчеты – полезный навык для правительственных функционеров, но только для них, а не для населения, которому в этой экономике жить. Кто будет производить то, что записано в планах по росту производства? Малограмотный узбекский гастарбайтер-нелегал, возводящий очередную элитную многоэтажку? Армянин, торгующий на рынке? Мафиози-наркодилер или бомжующий алкаш с Курского вокзала? Или может быть “менеджеры среднего и младшего звена”, засучив рукава, встанут к станкам? Как вообще устроена наша экономика, если отложить в сторонку абстрактные цифры?
Никто не спорит, что фундаментом нашей экономики является сырьевой сектор. Собственно, у любого государства, не захватившего половину мира в качестве колонии, сырьевой сектор будет фундаментом, вопрос только в том, сумеет ли это государство построить на нем прочное здание экономики. Деньги за сырье, куда бы оно ни шло, на внутренний рынок или на внешний, должны направляться не только на развитие сырьевого производства, но и, через банковскую систему государства, на развитие промышленности и современных технологий. Наши банкиры, тесно связанные с сырьевиками, чьи капиталы составляют львиную долю их начальных капиталов, не спешат вкладываться в обрабатывающую промышленность или в крупные проекты по “высоким технологиям”. Не спешат по одной простой причине – они умеют считать деньги и понимают, что им, лично им, гораздо выгоднее рубли и доллары, которые пока не выгодно вложить в нефть, вложить в торговлю импортным ширпотребом и бытовой техникой и в “сферу услуг”. Одновременно международные торговые кампании, ввозящие к нам шмотьё и телевизоры в обмен на нефтедоллары, служат прекрасным каналом для вывода денег из России. (Почему-то далеко не все наши сырьевые олигархи хотят встретить безбедную старость в России. К чему бы это?) Развитие нашего, российского производства для этих людей невыгодно – вкладывать надо много, прибыль, если она вообще будет, будет существенно меньше. Проще ввозить иностранное. Что касается хайтека, то максимум, который в такой ситуации нужен самим олигархам – электронные банковские системы, которые связали бы их с заграничными счетами, обеспечив, заодно, и комфортное ведение дел здесь, в России.
Собственно, вся экономика России сейчас и в ближайшем будущем – это сырьевики, созданные для них удобства и средства для постепенного уничтожения лишнего населения, средства самые разные, от ларьков с паленой водкой до телевизоров с мыльными операми. Причем контроль над сырьевыми гигантами все больше и больше переходит в руки иностранцев, преимущественно американцев и англичан. Особо умные олигархи покупают себе вместо нефтяных вышек футбольные клубы, а прочие - остаются при иностранцах наемными менеджерами.
После того, как границы республик бывшего СССР открылись для товаров и капиталов Запада, Запад, находясь в господствующем положении победителя в Холодной войне, буквально разобрал нашу страну на запасные части для своей экономики, пользуясь апатией населения и корыстолюбием тех, кто прихватизировал страну. Потакая реформам в России, запад заботился прежде всего о себе, а не о благе жителей бывшего СССР, ибо избиратели Буша-старшего и Клинтона жили не где-нибудь под Смоленском, а в США. И когда стоял вопрос “Кому отдать самые выгодные рабочие места?”, ответ был неизменен - своим. Наше промышленное производство подорвали ввозом импорта, оставив только сырье, с которым самим уже лень возиться. Наши мозги, выращенные при СССР, выращенные его системой образования, также благополучно вывезли, прекрасно сознавая, что вывезенный “мозг” займет одно рабочее место, пусть и престижное, но создаст еще пару-тройку менее престижных, на которые можно пристроить своих. А когда “мозг” что-нибудь изобретет, можно будет производить это у себя, используя из российских компонентов разве что алюминиевые чушки. Ведь это только у нас до сих пор министры бредят “экономической эффективностью”, на западе ее давно уже выбросили на помойку и заботятся все больше о создании рабочих мест для своих избирателей. Если, например, сталелитейные заводы начинают вдруг переезжать из США в какую-нибудь Латинскую Америку, то немедленно запускается социальная программа, позволяющая большинству тех, кто должен был работать на этих заводах, подняться вверх по социальной лестнице, заняв место в других отраслях экономики. В современной России, славной отсутствием соцобеспечения, такого не дождешься. Всех интересует только прибыль, быстрая, сиюминутная, максимальная… Если для того, чтобы производство пшеницы в России было прибыльно, ее должно производиться в четыре раза меньше, ее будет производиться в четыре раза меньше, а трое и четырех крестьян будут пить горькую, сидя без работы. Цены на продовольствие при этом поднимутся, но кого это интересует? Прибыль, только прибыль! Кто указывал нам на пример сельского хозяйства в Европе и США? Там свое фермерство дотируют и оберегают от конкуренции с чужим, у нас – принудительно сокращают его численность в угоду прибыли.
Объективно оценивать эффективность предприятий и их роль в нашей “экономике переходного периода” можно только в том случае, если оценивается и количество созданных ими рабочих мест, и количество рабочих мест, которые из-за экономической политики этих предприятий были потеряны. Сырьевой завод, давший своим рабочим “хорошую по нынешним временам зарплату”, отнял ее у рабочих обрабатывающей промышленности, если он поставляет сырье за рубеж. Конечно, рабочий скажет “А почему я должен получать меньше? Это их проблемы, обрабатывающей промышленности!” На первый взгляд он прав, однако отнял-то он вместе со своим работодателем, всю зарплату промышленных рабочих, а получил от отнятого только малую часть. Остальное получат те, кто будут обрабатывать его сырьевую продукцию за рубежом. И налоги из их зарплат получит чужое правительство, а не наше, у которого опять не найдется денег починить отопление в доме рабочего, не найдется денег, чтобы нанять хороших учителей в школу, где учатся его дети. А безработные будут толпиться у заводоуправлений, чтобы поработать хоть за какие-то деньги. Немногим это удастся, так как их труд обесценится настолько, что их продукцию можно будет продавать за рубеж. (Конечно, если не платить коммунальщикам и энергетикам реальной стоимости их услуг.)
Экономика, таким образом, не приобретает капиталы, а теряет их. Сырьевой капитал по большей части не инвестируется в промышленность, которая должна его приумножить и, посредством банков, вложить в хайтек. Сырьевой капитал разрушает остатки этой промышленности, оставляя в стране лишь из несырьевых секторов экономики только сферу услуг с индустрией развлечений и обеспечивающим их узким сегментом хайтека - телекоммуникациями.
Естественно, народу об этом знать вовсе не обязательно, поэтому правительство, показывая в своих отчетах рост экономики, роль в нем сырьевого сектора занижает. Принцип занижения роли того же нефтегазового комплекса в экономике страны весьма прост. Основу дезинформации составляет вполне верная цифра – мол, в бюджете доля “нефтяных” налогов составляет всего 15-20 или, в крайнем случае, 30%. Да, скорее всего это правда, проблема только в том, что эта цифра отражает только малую часть от объема сырьевых денег, вращающихся в экономике страны. Во-первых – это проценты от бюджета, а бюджет – это далеко не вся экономика, это только те деньги, которые государству удалось с экономики “стрясти”, чтобы профинансировать свои скромные расходы на разваливающиеся армию, образование и медицину. Во-вторых – это только те деньги, которые попали в бюджет прямо от нефтяников, а ведь налоги платили и все те, кто обслуживал нефтяников за их нефтяные деньги – строил им дома и квартиры, продавал машины - это тоже “нефтяные” деньги. С них уплачены налоги, однако эти налоги уже не считаются нефтяными – они считаются пошлинами на ввоз машин, налогами со строительных фирм. Более того, налоги уплаченные теми, кто обеспечивает всем необходимым продавцов машин и строителей, тоже уже для статистики не нефтяные. Таким образом, зарубежные эксперты оказываются ближе к истине, называя цифру не в 20 или 30, а в 70%. Им-то никому очки втирать не надо.
В отчетах о росте экономики скрывается роль остального сырьевого сектора, а не только нефти и газа. Сталь, алюминий, никель, зерно, лес… список того, что Россия вывозит, не обрабатывая, длинный и печальный. И объемы этого экспорта растут, якобы улучшая положение в экономике? Так ли это?
На самом деле – Нет. Российское общество с того момента, как опять начали расти цены на нефть, находится в положении обжирающегося толстяка. У нашей экономики развивается не “голландская болезнь”, которую нам приписывают некоторые, наша экономика больна банальным ожирением. Большая ее часть, именно производственная часть, атрофировалась, и экономика не в силах переваривать получаемые за сырье деньги. Каждый новый миллиард долларов, полученный за проданную нефть приносит больше проблем, чем пользы, однако не получать его, не требовать налогов с получающих его нефтяных компаний нельзя – такой экономике от таких мер будет еще хуже. Точно так же организм, отяжеленный жиром, не в силах ограничить себя разумным количеством пищи, а заплывшие жиром органы не в силах нормально усвоить и преобразовать в строительный материал и энергию новую пищу.
Жир в данном случае – это безмерно раздутая торговля и сфера обслуживания. Торговля, не дающая роста экономике, а лишь высасывающая из нее деньги. Торговля на чужих условиях, которая всегда убыточна. Приток нефтедолларов страну с такой экономической структурой надо называть не стабильным, а хроническим, ибо это болезнь.
Доллар, пришедший в экономику, попадает не в сферу производства, а в сферу торговли и обслуживания, и играет там роль, обратную той, какую должен бы играть. Сфера обслуживания и торговля вынуждены поднимать цены на свои товары и услуги в след за инфляцией (доллары-то в экономику идут потоком, предложение денег растет) и одновременно, чтобы выдержать конкуренцию за новые доллары, как минимум не повышать зарплату своим сотрудникам, а то и вынужденно задерживать ее или временно не платить вообще. Сырьевые доллары, вкладываемые сырьевиками через банковскую систему в экономику, по существу перестают приносить ожидаемый доход. Экономика, чрезмерно связанная внутренней конкурентной борьбой, расти не может, какие бы небоскребы не вздымались ввысь в черте МКАД. Эту невозможность роста убедительно показал мировой кризис 1929 года, кризис перепроизводства и излишней конкуренции в сфере промышленных товаров. Ожидаемые доходы крупных промышленных компаний оказались тогда существенно ниже прогнозов биржи и в результате США и весь мир, кроме изолированного СССР, погрузились в затяжную депрессию, выбросившую миллионы людей на улицу, поставившую их на грань голодной смерти.
В России назревает точно такой же кризис перепроизводства сразу в нескольких сферах – в рекламе и медиа, сфере услуг, жилищном строительстве. Торможение роста цен на недвижимость и “кризис ликвидности” в нескольких банках этим летом знаменовали собой начало конца современной российской экономики. И чем дольше объявление об этом конце будет откладываться, тем сильнее будет удар, который финансовый кризис нанесет по стране.
Рухнет экономика двух столиц – экономика двух “не напрягайся“: “не напрягайся” на работе - выбирай работу попроще и подоходнее, и “не напрягайся” в магазине – выбирай в магазине что помоднее и подешевле, то есть импортное. Всем тем, кто своим “не напрягайся” затягивал удавку на собственной шее, и сырьевикам, и “офисным работникам” предстоит еще раз узнать на практике, что без напряга никакой значимый результат не достижим. Оплывшая жиром переразвитого общества потребления, страна стала небывало экономически уязвимой. Вопрос краха современной российской финансовой пирамиды теперь – это уже не вопрос “Будет или не будет?”, а вопрос “Когда будет?”. И чем дольше все будут верить в то, что всё еще поправится само собой (а все, от министра до рядового ларечного торговца, видимо именно так сейчас и поступают), тем мощнее будет крах, тем больше денег будет прожрано нашей экономикой впустую – заплачено за ненужную работу, да к тому же еще и переплачено, как при любом типичном кризисе перепроизводства.
Сегодняшнее правительство с его заботами о том, как бы сохранить стабилизационный фонд – это, по существу, матросы на палубе тонущего “Титаника”, рассуждающие, в какой цвет лучше перекрасить дымовую трубу. Какие именно ценные бумаги и как именно лучше выкинуть на рынок, чтобы оттянуть с него деньги? Конечно, конечно! Это очень важный вопрос - решить, каким именно образом деньги не будут инвестированы ни во что путное. Где жирок отложим – на пузе прирастим или двадцать второй подбородок соорудим? Какой именно еще соорудим финансовый инструмент, завязанный на рост экономики, забыв обеспечить этот рост реальным производством?
Увы, наше государство сейчас перед лицом экономического тупика бессильно. Решись оно на действия, способные наладить элементарные условия для того, чтобы в России было бы выгодно вкладываться во что-то, кроме добычи сырья, эти меры не поддержат ни бизнес, ни “экономически активное” (живущее в достатке) население, все слишком заинтересованы своими личными проблемами – как не напрячься лишний раз. Еще меньше одобрения вызовут такие меры у Запада, так как конкуренты ему не нужны, ему нужна Россия в качестве нищего сырьевого придатка.
Выход из ситуации один – осознание всеми слоями общества, всей нацией надвигающейся угрозы и оформление в четкую программу пакета экстренных мер по изменению структуры экономики. Программу, которую поддержит страна, а правительство сможет осуществить.
Формула для внешнеэкономической политики должна быть такова: мы готовы к международному сотрудничеству, если оно принесет нам больше рабочих мест, чем отнимет или столько же мест, но более доходных.
Формула внешней торговли: продавать ровно столько сырья, чтобы купить только самое необходимое, включая оборудование. “Мы хотим продавать и покупать только то, что мы хотим. Если кто-то по этой причине откажется что-то из этого нам продать, требуя купить и все остальное тоже, мы не купим у него ничего”.
Формула внутренней экономической политики: рост реального производства за счет системы льгот и дотаций. Если дотация в 10% стоимости продукта окупает себя повышением конкурентоспособности и продаж продукта, эта дотация должна быть введена, дотация окупится из оставшихся 90% стоимости продукта, которые уйдут в нашу экономику, в наши налоги, а не за границу. Сельское хозяйство и промышленность должны дотироваться за счет более доходных сырьевых отраслей, поставляя помимо своей продукции также и население – детей фермеров, рабочих и инженеров, которые компенсируют провал рождаемости предыдущих лет.
Таким образом, будет создана стабильно, пусть и не очень быстро, растущая экономика, появится наш собственный, российский капитал, достаточный для развития высоких технологий, которые смогут сломать монополию Запада в этой области.
Если для подобной смены ценностных ориентиров стране и ее населению придется пройти через ужасы тотального экономического краха и социальных потрясений – это случится, однако можно было бы обойтись без этого. Достаточно самой малости – всем нам, каждому стать чуть более ответственным, дальновидным в рассуждениях о выгоде и прибыли. Достаточно президенту перестать быть вечным “наследником Тутти”, играющимся с приносимыми ему не работающими механическими куклами реформ… достаточно простого мужества, храбрости, зрелости… достаточно из россиян снова стать русскими.

http://www.rustrana.ru/article.php?nid=4410