|
|
Пишет kenigtiger (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} kenigtiger)@ 2000-01-29 02:55:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Пираты российского моря
Пираты российского моря (Россиянский тупик - 3)
опубликовано на rustrana.ru
С кем только не сравнивали патриоты наших демократов, какие только страшные образы не рисовали. А между тем самое адекватное название – самоназвание. Кем же мыслят себя демократы? Сложный вопрос, у большинства из них туго с образным мышлением, с присвоением денег и материальных ценностей гораздо лучше.
Пожалуй, единственный, кто радует меткой и точной характеристикой – один из идеологов нашей “демократии” Валерия Ильинична Новодворская. Вот характерная цитата из ее лекций: “Каждый из нас, прогрессоров, флибустьеров, идеалистов хотел бы порулить Россией. У каждого свои карты, свои лоции, свой компас…”, “…Мы десантники Запада на русской земле, мы пришли сюда с варягами в VIII веке, и мы никому не отдадим наш плацдарм”. Вот кто, оказывается, наши демократы – славные варяги, викинги, благородные флибустьеры. Вот как живописует этот типаж Валькирия Ильинична в одной из своих статей: “…А еще раньше флибустьеры и авантюристы, яростные и непохожие, презревшие грошовый уют, два века подряд (XVII и XVIII) упорно плыли и на край судьбы, и за край, не зная, что ждет их за пеной океанского прибоя, за дымчатой гладью Атлантики, алкая великого Дела и непосильного труда…”
Романтика, что ни говори. Смотришь на рвущиеся к небу элитные новостройки, потом оглядываешься на вымирающую страну и понимаешь, что “Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому!” – это про них. Действительно про них, ибо из всех технологических цепочек они за время наладили бесперебойную работу только одной - обмена населения на материальные блага по рыночному курсу.
Ну и про бутылку рома тоже очень наглядно.
Безмерно симпатичен нашим демократам имидж вольных корсаров, “грозы морей”, однако были ли корсары такими смелыми, храбрыми и благородными, какими их хотят видеть демократы? Если разобраться в природе появления массового пиратства в Вест-Индии, то окажется, как и в случае с российской демократией, что в массе своей они таковыми, конечно же, не были. И уж тем более не были “благородными искателями приключений”.
Зачем, спрашивается, плыли воспеваемые флибустьеры за океан, “алкая великого Дела и непосильного труда”, если рядом были фабрики и пашни, на которых требовался этот самый непосильный труд? Ах, оказывается, “непосильный труд” обеспечивал только “грошовый уют”, а широкой душе будущих флибустьеров хотелось негрошового. Причем не было ни таланта, ни связей, ни простого усердия и терпения, чтобы продвинуться на государственной службе, не было ничего кроме, как принято сегодня выражаться, дешевых понтов. Реализовать их можно было только в одном месте, там, куда не распространялась государственная власть европейских держав – в Вест-Индии. Туда устремлялся в поисках сказочных богатств поток авантюристов всех мастей, чтобы там без всяких законов разобраться между собой за право обладания “сундуками мертвецов”.
Говоря, опять же, современным языком, невообразимая масса лузеров, которых уже не могла прокормить старушка-Европа, сбежалась на новые земли, где каждый мог ночью безнаказанно зарезать соседа и, проходив весь день в радостном возбуждении, немного поспать, пока не зарежут его самого. Естественно, что в мире, где есть армия, полиция или любые другие зачатки организованной силы с ночным караулом, сменяющимся через два часа, таким героям было делать особо нечего. Но как они развернулись в хаосе Нового Света! Воистину, размеры кровопролития там определялись только количеством вновь прибывших. Резко форсированный “естественный отбор”, поглощая массу людей, отбирал из них тех, кто первым додумывался, что в коллективе выжить проще и сколачивал более или менее организованные бандитские шайки.
Как только Испания, открыв новые земли и кое-как закрепившись на них, вступила в борьбу с остальными европейскими государствами, в сочный колониальный загривок тут же вцепились пираты, поощряемые соперниками Испании, захватившими в Новом Свете куда более скромные куски. Испания, вынужденная сосредотачивать самые лучшие свои организационные, материальные и человеческие ресурсы в Европе, подставилась – ни на нормальную защиту Вест-Индии, ни на нормальную политику в ней сил уже не хватало.
Но, что интересно, самыми известными пиратами поначалу стали вовсе не “вольные добытчики”, а “государственные пираты”, каперы, действовавшие частным порядком, но с разрешения того или иного государства. “Пират или морской разбойник, - гласит словарь Даля, - грабит всякого самовольно, а капер только врага отечества, и на право это получает каперное свидетельство”. Френсис Дрейк и другие английские классические джентльмены удачи времен Елизаветы Тюдор были именно каперами, частными коммерческими вояками, которые, за долю в добыче, пользовались благосклонностью английской короны, базировались в английских портах, в конце концов, просто воевали в составе английского флота в масштабной битве с испанской Армадой. В результате именно психология не столько пиратов, сколько каперов, закрепилась как базовая у “деловых людей” из числа англосаксов: “Ты, государство, меня прикрой в случае чего, а я тебе за это потом отстегну твою долю”. А что же случилось с “рыцарями свободы и борцами против тирании”?
От большей части из них история не сохранила ни громких имен, ни биографий, наполненных пьянками, резней и попытками найти среди взятых пленных врача, плотника или хорошего штурмана. Та же малая часть, которой удалось выделиться из основной массы наиболее кровавой резней и наибольшим количеством награбленного, смогла вписать себя в историю только после того, как испанские репрессии против французских колонистов-охотников, буканьеров, пополнили ряды пиратов настоящими бойцами. Будучи, в силу своего сурового промысла, отличными стрелками и бесстрашными людьми буканьеры, помимо прочего, жили подобием коммуны, имели общую собственность, были небывало для Нового Света дружны между собой и потому оказали испанцам, вздумавшим обложить их данью, серьезное сопротивление. Фактически, начало массовому антииспанскому пиратству семнадцатого века положили не “вольные добытчики”, а колонисты-коммунары, взявшиеся за оружие и захватившие один за другим несколько испанских кораблей. Бесстрашие этих людей, их сплоченность, организация и навыки выживания - вот что послужило почвой для распространения пиратства по всему Карибскому морю и его окрестностям, а не вовсе не тяга к свободе и вольному ветру господ мифических флибустьеров-индивидуалистов.
Другим мощным стимулом стало продолжавшееся ослабление Испании, исчерпавшей свои ресурсы и вынужденной посылать в колонии войска и корабельные команды все более посредственного качества. Помогали пиратам и европейские державы. Франция, например, открыто патронировала морской грабеж, создав пиратам все условия для снабжения и культурного отдыха на Тортуге и наживаясь на скупке краденого.
Какова же в результате чистая, дистиллированная, история собственно флибустьеров? Воры. Обыкновенные уличные воры, неорганизованная преступность, с той лишь разницей, что для грабежа на морских “улицах” надо было иметь корабль. Воры, очень немногим из которых удалось сбежать из Нового Света, когда там появилась новые мощные власти, теперь уже британские и французские. Харизма алкашей, увешанных пистолетами и абордажными саблями, тихо курила в уголке, когда на горизонте замаячили паруса французских и британских эскадр, искоренивших пиратство сразу, как только в нем отпала необходимость.
Новодворская, по ее собственному признанию, вскормленная на “Одиссее капитана Блада” (ставшей для нее, похоже, в силу восприятия, интеллигентским суррогатом уркаганских историй о благородных ворах), забыла, что сам Блад жил именно “грошовым уютом” провинциального доктора, ушедшего с военной службы, пока не оказался по милости британской фемиды в Новом Свете в роли раба на плантациях. И капитаном Бладом он в итоге стал только потому, что возглавил шайку посаженных вместе с ним ирландских бунтовщиков-националистов, управляя ими при помощи совершенно тоталитарных методов. Про то, что в конце истории, описанной Сабатини, Блад стал губернатором Ямайки, то есть государственным человеком, мы вообще скромно умолчим.
Кстати, Новодворская, рассказывающая своим читателям, что “со времен капитана Блада усвоила, что убивать можно только в бою, а безоружного нельзя и пальцем тронуть”, тем не менее, готова проделывать некоторые вещи, более подходящие для реального прототипа Блада, пирата Моргана, прославившегося своей жестокостью по отношению как к врагам, в том числе и пленным, так и к мирному населению.
“ Россия, - пишет Валькирия Ильинична, - гигантский корабль, дредноут, броненосец. Я веду ее туда, где из горьких вод Атлантики поднимается окрыленный и мощный символ свободного мира: грозная и прекрасная женщина со светочем и книгой, осеняющая и возглавляющая всех, кто готов стать под знамена свободы и знания, независимости, гордыни и мужества. Россия должна уплыть на Запад: с Магаданом, Якутией, Уральским хребтом, Байкалом. И сколько бы канатов ни пришлось обрубить, сколько балласта ни пришлось сбросить, я не пожалею и не остановлюсь. И не оглянусь назад”.
Понятно, что под балластом имеется в виду тоталитарный и националистичный русский народ, которому викинговско-флибустьерская эстетика разгула и грабежа, полностью свободного предпринимательства, чужда по определению. Не доплывет до Священного запада наш броненосец, если на нем будут толпиться полтораста миллионов, надо бы выкинуть за борт сотню, посмотреть, что будет.
Впрочем, до штурвала наших демократических морских ястребов тоже не особенно допускают. Оказывается, можно долго безнаказанно делать мелкие пакости за спиной у СССР, который дерется в Холодной войне с Западом, но вот когда окажешься лицом к лицу с какой-нибудь системой, тут уж приходится туго – от штурвала, от реальных денег, от реальной власти, свободных творческих личностей флибустьерского склада быстренько оттирают. Отодвинула организованная преступность, отодвинули бывшие комсомольские вожаки, отодвинули бывшие “работники органов”. От всей демократической власти остался только ее пиратский флаг на мачте, которым удобно прикрываться тем, кто на самом деле стоит у руля. Весь вой демократов о коррупции, о бюрократии и расплодившемся и укрепившемся чиновничестве, о том, что власть в России взяли гадкие ФСБшники, - это вой беспомощности. В наличии 15 лет “демократической тусовки” и ни одной жизнеспособной демократической партии, которая, если и не выиграла бы выборы, то хотя бы пережила проигранные, не развалившись. Вот свяжет себя власть, скажем, войной в Чечне, можно потыкать кулачком в спину: “Мы - десантники Запада на русской земле, мы пришли сюда с варягами в VIII веке, и мы никому не отдадим наш плацдарм…”
Что тут скажешь? Опыт противодесантных операций против таких флибустьерствующих “десантников запада” у русских копится с 1240 года.
Впрочем, не только этих придется выпроваживать с их “плацдармов”. Как и в случае с грабежом в Новом Свете, в грабеже России заглавную роль играют не вольные флибустьеры, а личности, вполне уже оформившиеся как каперы, и даже получившие свои патенты на грабеж за океаном. Демократам, обменявшим полную пиратскую вольницу на вершины государственной власти, такой виртуальный патент выдают во время “официальных визитов”, сидящим же в корпорациях – подсаживают своих “смотрящих”. Пока страна представляет из себя хоть какую-то силу, пока есть достаточно людей, способных “в случае чего постоять за страну”, пока есть ядерное оружие и, главное, пока достаточно людей убежденных в том, что оно стране необходимо, страну не будут грабить прямо и открыто, под американским флагом, под флагом победителей в Холодной войне. Очередной вроде бы “сам по себе корсар”, на самом деле давно получивший западный патент на свою “коммерческую деятельность”, будет откусывать кусок национального достояния, ловко его продавать и отчаливать на спокойную стоянку в Лондон или на Гибралтар. А народ будет сокрушаться - “Воруют! Как всегда!”.
В конечном же итоге судьба и вольных демократических корсаров, и тех, кто озаботился приобретением западной “крыши”, будет подобна исторической судьбе пиратов Карибского моря. Те, кого не повесят, станут на сторону организованной силы, борющейся с пиратами, и будут в этой борьбе так же жестоки, как Морган, боровшийся со своими бывшими собратьями по ремеслу, пребывая на посту губернатора Ямайки. Назначать “губернаторов” будут, естественно, новые хозяева ограбленного “Нового Света”, западные кураторы нынешних каперов. Тех же, кто отправится на запад с заветным “сундуком мертвеца” на плече, ожидает разочарование. Там чужие пираты не нужны, а все хлебные места уже давно заняты своими собственными каперами, у которых отлажена система связи со своим государством. Таким образом, безвременная кончина Билли Бонса в трактире “Подзорная труба”, случившаяся от чрезмерного употребления рома, станет куда более характерным эпизодом из жизни современных флибустьеров, чем подвиги капитана Блада.
декабрь 2004
http://www.rustrana.ru/article.php?n
Пираты российского моря (Россиянский тупик - 3)
опубликовано на rustrana.ru
С кем только не сравнивали патриоты наших демократов, какие только страшные образы не рисовали. А между тем самое адекватное название – самоназвание. Кем же мыслят себя демократы? Сложный вопрос, у большинства из них туго с образным мышлением, с присвоением денег и материальных ценностей гораздо лучше.
Пожалуй, единственный, кто радует меткой и точной характеристикой – один из идеологов нашей “демократии” Валерия Ильинична Новодворская. Вот характерная цитата из ее лекций: “Каждый из нас, прогрессоров, флибустьеров, идеалистов хотел бы порулить Россией. У каждого свои карты, свои лоции, свой компас…”, “…Мы десантники Запада на русской земле, мы пришли сюда с варягами в VIII веке, и мы никому не отдадим наш плацдарм”. Вот кто, оказывается, наши демократы – славные варяги, викинги, благородные флибустьеры. Вот как живописует этот типаж Валькирия Ильинична в одной из своих статей: “…А еще раньше флибустьеры и авантюристы, яростные и непохожие, презревшие грошовый уют, два века подряд (XVII и XVIII) упорно плыли и на край судьбы, и за край, не зная, что ждет их за пеной океанского прибоя, за дымчатой гладью Атлантики, алкая великого Дела и непосильного труда…”
Романтика, что ни говори. Смотришь на рвущиеся к небу элитные новостройки, потом оглядываешься на вымирающую страну и понимаешь, что “Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому!” – это про них. Действительно про них, ибо из всех технологических цепочек они за время наладили бесперебойную работу только одной - обмена населения на материальные блага по рыночному курсу.
Ну и про бутылку рома тоже очень наглядно.
Безмерно симпатичен нашим демократам имидж вольных корсаров, “грозы морей”, однако были ли корсары такими смелыми, храбрыми и благородными, какими их хотят видеть демократы? Если разобраться в природе появления массового пиратства в Вест-Индии, то окажется, как и в случае с российской демократией, что в массе своей они таковыми, конечно же, не были. И уж тем более не были “благородными искателями приключений”.
Зачем, спрашивается, плыли воспеваемые флибустьеры за океан, “алкая великого Дела и непосильного труда”, если рядом были фабрики и пашни, на которых требовался этот самый непосильный труд? Ах, оказывается, “непосильный труд” обеспечивал только “грошовый уют”, а широкой душе будущих флибустьеров хотелось негрошового. Причем не было ни таланта, ни связей, ни простого усердия и терпения, чтобы продвинуться на государственной службе, не было ничего кроме, как принято сегодня выражаться, дешевых понтов. Реализовать их можно было только в одном месте, там, куда не распространялась государственная власть европейских держав – в Вест-Индии. Туда устремлялся в поисках сказочных богатств поток авантюристов всех мастей, чтобы там без всяких законов разобраться между собой за право обладания “сундуками мертвецов”.
Говоря, опять же, современным языком, невообразимая масса лузеров, которых уже не могла прокормить старушка-Европа, сбежалась на новые земли, где каждый мог ночью безнаказанно зарезать соседа и, проходив весь день в радостном возбуждении, немного поспать, пока не зарежут его самого. Естественно, что в мире, где есть армия, полиция или любые другие зачатки организованной силы с ночным караулом, сменяющимся через два часа, таким героям было делать особо нечего. Но как они развернулись в хаосе Нового Света! Воистину, размеры кровопролития там определялись только количеством вновь прибывших. Резко форсированный “естественный отбор”, поглощая массу людей, отбирал из них тех, кто первым додумывался, что в коллективе выжить проще и сколачивал более или менее организованные бандитские шайки.
Как только Испания, открыв новые земли и кое-как закрепившись на них, вступила в борьбу с остальными европейскими государствами, в сочный колониальный загривок тут же вцепились пираты, поощряемые соперниками Испании, захватившими в Новом Свете куда более скромные куски. Испания, вынужденная сосредотачивать самые лучшие свои организационные, материальные и человеческие ресурсы в Европе, подставилась – ни на нормальную защиту Вест-Индии, ни на нормальную политику в ней сил уже не хватало.
Но, что интересно, самыми известными пиратами поначалу стали вовсе не “вольные добытчики”, а “государственные пираты”, каперы, действовавшие частным порядком, но с разрешения того или иного государства. “Пират или морской разбойник, - гласит словарь Даля, - грабит всякого самовольно, а капер только врага отечества, и на право это получает каперное свидетельство”. Френсис Дрейк и другие английские классические джентльмены удачи времен Елизаветы Тюдор были именно каперами, частными коммерческими вояками, которые, за долю в добыче, пользовались благосклонностью английской короны, базировались в английских портах, в конце концов, просто воевали в составе английского флота в масштабной битве с испанской Армадой. В результате именно психология не столько пиратов, сколько каперов, закрепилась как базовая у “деловых людей” из числа англосаксов: “Ты, государство, меня прикрой в случае чего, а я тебе за это потом отстегну твою долю”. А что же случилось с “рыцарями свободы и борцами против тирании”?
От большей части из них история не сохранила ни громких имен, ни биографий, наполненных пьянками, резней и попытками найти среди взятых пленных врача, плотника или хорошего штурмана. Та же малая часть, которой удалось выделиться из основной массы наиболее кровавой резней и наибольшим количеством награбленного, смогла вписать себя в историю только после того, как испанские репрессии против французских колонистов-охотников, буканьеров, пополнили ряды пиратов настоящими бойцами. Будучи, в силу своего сурового промысла, отличными стрелками и бесстрашными людьми буканьеры, помимо прочего, жили подобием коммуны, имели общую собственность, были небывало для Нового Света дружны между собой и потому оказали испанцам, вздумавшим обложить их данью, серьезное сопротивление. Фактически, начало массовому антииспанскому пиратству семнадцатого века положили не “вольные добытчики”, а колонисты-коммунары, взявшиеся за оружие и захватившие один за другим несколько испанских кораблей. Бесстрашие этих людей, их сплоченность, организация и навыки выживания - вот что послужило почвой для распространения пиратства по всему Карибскому морю и его окрестностям, а не вовсе не тяга к свободе и вольному ветру господ мифических флибустьеров-индивидуалистов.
Другим мощным стимулом стало продолжавшееся ослабление Испании, исчерпавшей свои ресурсы и вынужденной посылать в колонии войска и корабельные команды все более посредственного качества. Помогали пиратам и европейские державы. Франция, например, открыто патронировала морской грабеж, создав пиратам все условия для снабжения и культурного отдыха на Тортуге и наживаясь на скупке краденого.
Какова же в результате чистая, дистиллированная, история собственно флибустьеров? Воры. Обыкновенные уличные воры, неорганизованная преступность, с той лишь разницей, что для грабежа на морских “улицах” надо было иметь корабль. Воры, очень немногим из которых удалось сбежать из Нового Света, когда там появилась новые мощные власти, теперь уже британские и французские. Харизма алкашей, увешанных пистолетами и абордажными саблями, тихо курила в уголке, когда на горизонте замаячили паруса французских и британских эскадр, искоренивших пиратство сразу, как только в нем отпала необходимость.
Новодворская, по ее собственному признанию, вскормленная на “Одиссее капитана Блада” (ставшей для нее, похоже, в силу восприятия, интеллигентским суррогатом уркаганских историй о благородных ворах), забыла, что сам Блад жил именно “грошовым уютом” провинциального доктора, ушедшего с военной службы, пока не оказался по милости британской фемиды в Новом Свете в роли раба на плантациях. И капитаном Бладом он в итоге стал только потому, что возглавил шайку посаженных вместе с ним ирландских бунтовщиков-националистов, управляя ими при помощи совершенно тоталитарных методов. Про то, что в конце истории, описанной Сабатини, Блад стал губернатором Ямайки, то есть государственным человеком, мы вообще скромно умолчим.
Кстати, Новодворская, рассказывающая своим читателям, что “со времен капитана Блада усвоила, что убивать можно только в бою, а безоружного нельзя и пальцем тронуть”, тем не менее, готова проделывать некоторые вещи, более подходящие для реального прототипа Блада, пирата Моргана, прославившегося своей жестокостью по отношению как к врагам, в том числе и пленным, так и к мирному населению.
“ Россия, - пишет Валькирия Ильинична, - гигантский корабль, дредноут, броненосец. Я веду ее туда, где из горьких вод Атлантики поднимается окрыленный и мощный символ свободного мира: грозная и прекрасная женщина со светочем и книгой, осеняющая и возглавляющая всех, кто готов стать под знамена свободы и знания, независимости, гордыни и мужества. Россия должна уплыть на Запад: с Магаданом, Якутией, Уральским хребтом, Байкалом. И сколько бы канатов ни пришлось обрубить, сколько балласта ни пришлось сбросить, я не пожалею и не остановлюсь. И не оглянусь назад”.
Понятно, что под балластом имеется в виду тоталитарный и националистичный русский народ, которому викинговско-флибустьерская эстетика разгула и грабежа, полностью свободного предпринимательства, чужда по определению. Не доплывет до Священного запада наш броненосец, если на нем будут толпиться полтораста миллионов, надо бы выкинуть за борт сотню, посмотреть, что будет.
Впрочем, до штурвала наших демократических морских ястребов тоже не особенно допускают. Оказывается, можно долго безнаказанно делать мелкие пакости за спиной у СССР, который дерется в Холодной войне с Западом, но вот когда окажешься лицом к лицу с какой-нибудь системой, тут уж приходится туго – от штурвала, от реальных денег, от реальной власти, свободных творческих личностей флибустьерского склада быстренько оттирают. Отодвинула организованная преступность, отодвинули бывшие комсомольские вожаки, отодвинули бывшие “работники органов”. От всей демократической власти остался только ее пиратский флаг на мачте, которым удобно прикрываться тем, кто на самом деле стоит у руля. Весь вой демократов о коррупции, о бюрократии и расплодившемся и укрепившемся чиновничестве, о том, что власть в России взяли гадкие ФСБшники, - это вой беспомощности. В наличии 15 лет “демократической тусовки” и ни одной жизнеспособной демократической партии, которая, если и не выиграла бы выборы, то хотя бы пережила проигранные, не развалившись. Вот свяжет себя власть, скажем, войной в Чечне, можно потыкать кулачком в спину: “Мы - десантники Запада на русской земле, мы пришли сюда с варягами в VIII веке, и мы никому не отдадим наш плацдарм…”
Что тут скажешь? Опыт противодесантных операций против таких флибустьерствующих “десантников запада” у русских копится с 1240 года.
Впрочем, не только этих придется выпроваживать с их “плацдармов”. Как и в случае с грабежом в Новом Свете, в грабеже России заглавную роль играют не вольные флибустьеры, а личности, вполне уже оформившиеся как каперы, и даже получившие свои патенты на грабеж за океаном. Демократам, обменявшим полную пиратскую вольницу на вершины государственной власти, такой виртуальный патент выдают во время “официальных визитов”, сидящим же в корпорациях – подсаживают своих “смотрящих”. Пока страна представляет из себя хоть какую-то силу, пока есть достаточно людей, способных “в случае чего постоять за страну”, пока есть ядерное оружие и, главное, пока достаточно людей убежденных в том, что оно стране необходимо, страну не будут грабить прямо и открыто, под американским флагом, под флагом победителей в Холодной войне. Очередной вроде бы “сам по себе корсар”, на самом деле давно получивший западный патент на свою “коммерческую деятельность”, будет откусывать кусок национального достояния, ловко его продавать и отчаливать на спокойную стоянку в Лондон или на Гибралтар. А народ будет сокрушаться - “Воруют! Как всегда!”.
В конечном же итоге судьба и вольных демократических корсаров, и тех, кто озаботился приобретением западной “крыши”, будет подобна исторической судьбе пиратов Карибского моря. Те, кого не повесят, станут на сторону организованной силы, борющейся с пиратами, и будут в этой борьбе так же жестоки, как Морган, боровшийся со своими бывшими собратьями по ремеслу, пребывая на посту губернатора Ямайки. Назначать “губернаторов” будут, естественно, новые хозяева ограбленного “Нового Света”, западные кураторы нынешних каперов. Тех же, кто отправится на запад с заветным “сундуком мертвеца” на плече, ожидает разочарование. Там чужие пираты не нужны, а все хлебные места уже давно заняты своими собственными каперами, у которых отлажена система связи со своим государством. Таким образом, безвременная кончина Билли Бонса в трактире “Подзорная труба”, случившаяся от чрезмерного употребления рома, станет куда более характерным эпизодом из жизни современных флибустьеров, чем подвиги капитана Блада.
декабрь 2004
http://www.rustrana.ru/article.php?n
