Чужих жертв не бывает

Восьмого января в Газе погибла 36-летняя гражданка Украины – Альбина Владимировна Аль-Жар, и ее двухлетний ребенок – ровесник моей дочки. Их убили в собственном доме в районе Туфах, в четыре часа дня. Двенадцатилетняя дочь украинки госпитализирована в реанимационное отделение местной больницы. Конечно, наших покойных земляков нельзя выделить из числа почти восьмисот жителей Палестины, погибших с начала предвыборной военной кампании израильских политиканов. Однако, своя рубашка часто оказывается ближе к телу – и гибель сограждан показывает украинскому обществу, как близко от нас идет эта война и кем являются «террористы», на головы которых льется сейчас свинец израильской армии. Хотя убитый украинский ребенок был лишь одним из 257 палестинских детей, которые погибли в Газе с 27 декабря согласно данным Организации Объединенных наций. Еще 1080 детей получили ранения разной тяжести, а общее число жертв среди несовершеннолетних, согласно данным Associated Press, составляет около трети всех погибших и пострадавших людей в секторе Газа. На момент публикации этой статьи это страшное число, скорее всего, существенно возрастет.

Впрочем, это были не первые украинские потери в Газе. Еще в первый день бомбардировок там получила ранение другая украинка, также пострадавшая вместе со своим ребенком. Рассказ Алены Эль-Саби, одной из эвакуированных на днях украинских женщин, раскрывает трагизм ситуации в обстреливаемом со всех сторон секторе, на узкой полоске земли, где проживает до полутора миллионов превращенных в одну большую мишень палестинцев. «Там есть еще девочки, которые не смогли уехать. Они далеко очень живут, их опасно везти – любую передвигающуюся машину израильтяне бомбят. А вообще такой войны в Палестине еще не было: ни еды, ни воды, ни газа, ни электричества. Медикаментов не хватает, людей оперируют без наркоза. Израильтяне говорят, что бьют по ХАМАСу, а убивают мирных жителей. Наши мужья остались там – их не пускают ни свои, ни израильтяне», – рассказывает Алена в интервью украинскому изданию «Комсомольской правды».

Палестинские поселения могут служить эталоном особого вида бедности – бедности блокированных, ущемленных в гражданских и социальных правах людей. Ироничная история вполне может примерить к ним слово «гетто» – по имени ремесленного еврейского района в средневековой Венеции, ставшего потом нарицательным названием для изолированных кварталов, где веками ютились нищие и преследуемые юдофобами евреи Восточной Европы. Во время поездки в Ливан и Сирию мы посетили несколько палестинских лагерей, включая бейрутские поселения Сабра и Шатила, известные кровавой резней беженцев во время израильской оккупации. Наши друзья-ливанцы признались, что не были там ни разу, хотя работали неподалеку от этих мест, где царит трущобная нищета и антисанитария, зримо выделяющие любой палестинский квартал на общем фоне и без того бедной западной части Бейрута. Одетые в халаты и рваные джинсы люди продают здесь за копейки мелкий кустарный крам на порогах самодельных, грубо сколоченных домиков. Рядом носится туда и сюда играющая в догонялки ободранная детвора. Муэдзин призывает к молитве с крыши сарая, который грозит обвалиться у него под ногами, а где-то внизу собаки слизывают с мостовой дымящуюся кровь только что забитых животных.

В первый раз мы попали в Сабру с нашим российским приятелем-арабистом – это случилось в день палестинских выборов, которые привели к победе политиков из ХАМАС. Знаменитый лагерь контролировали их главные конкуренты из движения ФАТХ, и на входе в него красовалось граффити с эмблемой партии покойного Ясира Арафата. Рядом с ним, прямо на улице, стояло кресло, у которого разговаривали между собой с десяток вооруженных палицами подростков. Я спросил у них разрешения сделать фото рисунка, и наш друг перевел мои слова на арабский, уточнив, что мы прибыли на Ближний Восток из Украины. Повисло недоуменное молчание. Мы извинились, и пошли прочь, по людной галдящей улице, среди продавцов самопальными кофейниками и нагрилле, а потом услышали за спиной громкие крики. Два десятка мальчишек догнали нас, и возбужденно разговаривая, повели обратно, к креслу с рисунком, где мы все-таки сфотографировали политическое граффити.

– Они спросили у старших, что значит Украина, и им пояснили, что это часть бывшего Союза и страна очень хороших людей, – сказал нам потом переводчик. 

Потом мы бродили по лагерю Ильяс, теряясь в лабиринтах узких проходов и лестниц, заходили в нищие дома, где стояли печки-буржуйки и топчаны, а на стенах висели портреты Арафата, гравюры с иерусалимской мечетью Аль-Кодс и семейные черно-белые фотографии первого поколения беженцев из Палестины – они трогательно напомнили нам старые фото в провинциальных украинских хатах. Гостеприимно принимавшие нас женщины не хотели фотографироваться, как и почти все жители лагерей, закрывая свои лица большими узорчатыми платками. И только дети, одетые в пестрые турецкие свитера по моде начала девяностых годов, наверняка прибывшие сюда с партией гуманитарки, не стеснялись позировать перед объективом, поднимая два пальца в знаке «виктория». Они уже понимали политический подтекст этих снимков.

Перед этим нас провели к лидеру ливанского отделения Демократического фронта освобождения Палестины – левой политической организации, контролирующей лагерь Ильяс. Красные звезды с эмблемы ДФОП украшали здесь каждую стену, вместе с рисунками, на которых юный палестинский Давид шел с камнем на Голиафа в образе бронированного танка – вроде того, который убил выстрелом украинку. Кабинет рафика – «товарища» Фуада располагался где-то на верхнем ярусе хаотично застроенных домиков, куда нужно было пройти по многочисленным охраняемым лестницам. Фуад рассказывал нам, что правительство Ливана отказывает палестинцам в рабочих местах, запрещает им заниматься медицинской практикой, что в лагерях не хватает воды, а их жители лишены нормальных бытовых условий. А в ответ на просьбы о социальной помощи от палестинцев требуют разоружиться.

– Для нас это было бы самоубийством. За стеной лагеря мы никто – неграждане, изгнанники, и никто не гарантирует нам защиту от военных отрядов фалангистов, или от того же ХАМАС. Политика Израиля приведет ХАМАС к победе – они выиграют эти выборы. Все больше палестинцев начинают думать, что Израиль никогда не позволит образования независимой Палестины мирным путем, не допустит возвращения беженцев и никогда добровольно не прекратит дискриминацию палестинцев. Именно это укрепляет влияние ХАМАС. Его правительство выгодно израильским властям, чтобы отождествить с исламистами все палестинское сопротивление. Поэтому они давно поддерживали людей из ХАМАС и «Исламского джихада» против нас и против Организации освобождения Палестины. Демократическое решение палестинского вопроса прежде всего зависит от властей Израиля, но они предпочитают продолжать и расширять оккупацию. И будут опять убивать палестинцев под удобным предлогом борьбы с ХАМАС. 

Основатель ДФОП Наеф Хаватме еще в семьдесят третьем году предложил программу создания арабского и еврейского государств, связанных между собой мирным договором, согласно резолюции ООН. Хаватме пытался установить диалог с израильскими левыми группами – например, с «Мацпен», он первым из палестинских лидеров, обратился к народу Израиля со страниц мировой и израильской прессы, доказывая необходимость возвращения беженцев и мирного национального самоопределения палестинцев.  На похоронах иорданского короля Хусейна в 1999 году глава ДФОП обменялся рукопожатием с президентом Израиля Вейцманом. Однако израильские политики нуждались не в партнерах по диалогу, а в фанатиках-исламистах, которые оправдывали бы их «ответный» террор.

Рафик Фуад оказался прав. Сегодня, в канун других выборов – выборов в израильский Кнессет, ради которых и была затеяна бойня в Газе (совсем по Воннегуту) – снаряды и бомбы по прежнему убивают сотни ни в чем не повинных люде, включая украинку Альбину вместе со своим младенцем. Трагично, но в убившей их консервной банке вполне могли сидеть ее земляки-репатрианты, которым обещали новую жизнь – а потом послали их лишать жизни других, и гибнуть ради предвыборных очков политиканов.

Не так давно, прислушавшись к случайному разговору в киевском кафе, я вновь обрел своего школьного друга детства. Когда-то он уехал в Израиль, где выучился на художника и зарабатывал на жизнь, проверяя сумки посетителей магазина на предмет наличия в них взрывчатки. А теперь пытается вылечиться от приобретенной на этой «работе» неврастении.

– Легко управлять запуганными людьми, когда под рукой есть внешний враг – не слишком сильный и достаточно одиозный, – говорил мой знакомый о политических элитах своей страны. И в этих словах можно увидеть нехитрый подтекст нынешней карательной акции под названием «Литой свинец».

Не сомневаюсь, что этому человеку нечего было делить с покойной Альбиной Аль-Жар, с другими постсоветскими обитателями Газы и всеми прочими палестинцами. Укоренившийся в израильском обществе шовинизм еще пытается оправдать себя жупелом исламистского террора, через который выражается сегодня арабский протест против военного насилия и дискриминации. Однако антивоенная демонстрация в Тель-Авиве дает надежду на перспективу общей борьбы за социальную и национальную эмансипацию палестинского народа. Эта борьба остается условием для социальной эмансипации самих израильтян, исходя из марксовой фразы: «народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи».

«Существование демократической, светской Палестины (или государственного образования с любым другим избранным всем народом именем), где наименования «еврей» или «араб» были бы именами множества, расположенного в одном и том же месте, именами мира, имело бы такое мощное влияние на мышление и такое мощное политическое влияние, что это перевернуло бы весь Ближний Восток», – говорит в интервью «Хаарец» философ Ален Бадью. И добавляет: «Лучший способ раздавить антисемитизм – деятельное братство с крайне многочисленными израильтянами, знающими, что однажды им придется стать братьями палестинцев».

Именно такое, общее деятельное братство действительно смогло бы «перевернуть» ситуацию в Палестине, покончив с военно-государственной машиной, которая убивает в эти дни и часы жителей Газы.

Андрей Манчук