Малекон + 21 фото
Мое любимое фото, из отснятого на Кубе.

Малекон

Три километра набережной вытянулись в изгибе испанской гитары – от устья реки Альмендарес со старыми заброшенными дотами, до горла гаванской бухты, с крепостью Эль Морро на другой стороне. Старая колониальная пушка каждый вечер стреляет оттуда пыжом в сторону ночных огней Старой Гаваны. Малекон включает в себя авениду Масео вместе с авенидой Вашингтон, повторяя собой контуры разрушенных крепостных стен главного города Мексиканского залива. Они очертили собой всемирно известную набережную, над которой реют десятки черных флагов с белыми звездами. Каждое из знамен, поднятое возле представительства США на Кубе, означает собой один из терактов, проведенных людьми вроде Луиса Посады Каррилеса против соотечественников-«кастристов». Неподалеку можно видеть символичный монумент броненосцу «Мейн», взорванному на рейде Гаваны чтобы дать США повод начать первую в истории империалистическую войну с Испанией – за контроль над островом Куба и всем Карибским бассейном. Что-то вроде первой репетиции перед 9/11.

Черная рябь флагов закрывает от набережной электронное табло, где непрерывной лентой идут пропагандистские послания госдепартамента. Там же оборудована концертная площадка – и однажды ночью мы слушали здесь очень разную, но прекрасную музыку – от латиноамериканской классики, с участием самого Сильвио Родригеса, до «патриотического» хип-хопа, реггитона и экзотического в этих местах металла. А установленный на Мирамаре бронзовый Джон Леннон в позолоченных очках терпеливо слушал, как у его памятника играют рок-н-ролл тропические подростки. Живущий неподалеку Рауль – не президент, а бывший советский студент, женившийся на украинской женщине, страстный болельщик лучшего в мире бейсбольного клуба «Индустриалес», как-то ночью привез нас с Колей на Малекон – когда огромные волны лизали набережную высунутыми из тьмы солеными языками. Наплевав на гаишников, пропустивших его пьяно виляющий «Жигуль», он на руках нес под брызгами волн свою ворчащую жену – после того, как мы с Колей сжевали приготовленные ей браконьерские лобстеры, кальмары и черепаху.

Только раз, на Первое мая, мы видели, как черные знамена Малекона сменили собой национальные флаги острова Куба. Они трепыхались на фоне Музея Мафии, расположенного в знаменитом отеле, где некогда снимали первые части «Тарзана». Здесь рассказывали, как уроженец Карпат Джонни Вайсмюллер, выпив дюжину «мохито», бросался с террасы прямо в бассейн – со своим легендарным «криком джунглей», записанным на доисторическую пластинку. Сцена из фильма «Крестный отец-2» наглядно показывает, как управляли отсюда страной американские гангстеры и подконтрольный им кубинский диктатор. В фильме Копполы они символично делили здесь между собой куски торта, испеченного в виде острова Куба.

История и повседневная жизнь открывают себя для тех, кто видит в Малеконе не только старую набережную для прогулок туристов – а самую удивительную в мире улицу, куда выходят к вечеру тысячи жителей старой Гаваны. Здесь нет кафе или лотков – только шершавый бетонный бордюр, на котором постоянно разыгрывают любовные пантомимы юные мулатки и мелкие спекулянты крадеными сигарами. Однажды ночью мы пошли с ними пить ромовый коктейль «кубанита» с белорусским томатным соком, в темную глушь кварталов Старой Гаваны, и нас передавали с рук на руки, из бара в бар – абсолютно безопасно, что само по себе отличает Кубу от любой латиноамериканской страны. Зарабатывающие мелочь музыканты, баптисты и выходцы из провинции Сьенфуэгос, бесплатно играли нам дежурную «Hasta siempre», демонстративно опустив последний припев со словами о Фиделе. А юные девочки с параллельной улицы Сан-Ласаро знакомились с иностранцами, чтобы попросить себе рома в бодеге на углу квартала, и картинно выйти с бутылкой на заполненный людьми Малекон. Дети ползают тут во время отлива по оголившимся рифам, собирая пунцовых крабов и зеленых омаров. А их родня играет вверху в карты и в шахматы, ругаясь с соседями, и ожидая тропического заката – когда солнце становится похоже на мгновенно гаснущую точку, поставленную в конце многих переплетенных здесь судеб.

Малекон поражает этой непрекращающейся жизнью. На его бетонных бордюрах  ножами вырезают признания в любви и мелом решают школьные уравнения. Острый шип только что выловленной меч-рыбы застряет в падающем в залив солнце, вслед за которым ныряют подростки. А подвыпившие студенты умываются солью из оставленных волнами луж, и что-то обсуждают, показывая пальцами на океан – в сторону страны суррогатной свободы, которая точно так же снилась нам в начале девяностых годов.

Андрей Манчук

Фото Николая Спорика и автора

Опубликовано