Мемуарное (продолжение)
В третьем классе я продолжала оставаться самой маленькой в классе, стыдясь своего отличия от общей массы. Дети не забывали ткнуть пеня в бок и презрительно заявить: «Малолетка, мы с тобой не играем!» Хотя иногда играли. Например, на уроке рисования девица, считавшаяся первой красавицей класса (это в 9 лет) – у нее были пшеничного цвета волосы и голубые глаза, прислала мне, черненькой, кудрявой и неказистой малолетке, похожей на арапчонка Пушкина, три клочка бумаги. «Составь слово», - предложила она мне. Буквы были «У», «Х» и «Й». Никакого другого варианта, кроме одного, не выходило. Я сказала вслух слово. Класс разразился хохотом. Учитель рисования, пожилой ветеран войны с пустым правым рукавом – он прекрасно рисовал левой рукой, удивленно обернулся и посмотрел на эпицентр шума, то есть на меня. Я замерла. На переменке злые дети просили еще и еще повторить слово, я повторяла и недоумевала, почему вокруг все смеются, пока лучшая подруга не оттащила меня в сторону и не прошептала на ухо, что это плохое слово. «А что это?» - спросила я. Подруга не ответила. Я продолжала допытываться по дороге домой, пока она, смущаясь, не снизошла до моей просьбы: «Это такая машинка у мальчиков, которой они писают», - ответила она. Мне стало стыдно. Так я потеряла вербальную невинность и поняла, что обладание информацией возвышает тебя над окружающими.