«Башня из слоновой кости»: тождество макрокосма и микрокосма
«Нервная система многих животных (и особенно млекопитающих) обладает одним свойством, которое ставит ее в исключительное положение. Это свойство связано с ее изолированностью от остального организма. Будучи основным механизмом и основой поведения, она является «инородным телом» для собственного организма. Иммунная система рассматривает нервную систему примерно как занозу. Если иммунная система «добирается» до мозга, то начинаются тяжелые аутоиммунные процессы, малосовместимые с жизнью. (Из книги Савельева С.В. «Происхождение мозга». М., 2005. С. 54)

Дело в том, что химия нервной системы слишком сложна для лимфоцитов-«гэбистов», а вводить их в курс дела – было бы слишком затратно для организма. Оказалось выгоднее просто выставить их за порог нервной системы, чтобы не путались под ногами и не «мочили в сортире» не тех, кого нужно. Природа давно поняла, что интеллектуалы и «силовики» несовместимы. В продвинутом организме вторые ни в коем случае не должны вмешиваться в работу первых. В идеале – должны бегать у них на положении зомбированных «шестерок». Иначе организму – кирдык. Любопытно, что примеров организма, управляемого «гэбистами»-лимфоцитами, в природе существует. А если в прошлом и существовали, то давно были истреблены и съедены более интеллектуальными созданиями. То есть, с точки зрения матери-природы, «гэбистское управление» - это извращение покруче, чем гомосексулизм, который иногда в животном мире все же встречается (карликовые шимпанзе, дельфины и др.).

Привилегированное положение нервной системы обеспечивает гемоэнцефалический барьер, создаваемый специальными глиальными клетками. Эти клетки играют роль прислужников-телохранителей: они изолируют нейроны и их отростки от кровеносной системы и выступают в качестве фильтра, передавая нервным клеткам кислород и пищу и отводя продукты метаболизма («чистят сортир»). В распоряжении каждого барона-нейрона от 15 до 50 таких «крепостных душ», которые закреплены персонально за ним. В периферийной нервной системе ту же роль играют шванновские клетки, образующие настоящую «изоляционную обмотку» вокруг нервных волокон. Таким образом, нервная система целиком, от головного мозга до мельчайшего периферического волокна, помещена в «скафандр», защищающий ее от остального организма и его «правоохранительных» органов.

Заметим, что эта изоляция не мешает «мозговой бюрократии» потреблять на свое содержание до 25-30% ресурсов организма, буквально высасывая из него жизненные соки (вся вода организма перегоняется через мозг за 7-10 часов). Нам не следует бояться мозговых паразитов с других планет, потому что мы и так являемся «мозговыми паразитами» в собственных телах. Если вытащить этого «марсианина в скафандре» из порабощенного им организма, мы увидим истинное лицо Homo sapiens – студенистое спрутоподобное создание со множеством вырастов и щупалец, неспособное к самостоятельному существованию в условиях планеты Земля.

В философии испокон веков общество было принято уподоблять организму: чем более развито общество, тем больше оно должно быть похоже на организм. В этой логике пределом общественных стремлений является устройство наиболее высокоразвитого организма, каким является человек. Рассмотрев его, мы сможем понять, как будет выглядеть человеческий муравейник в пределе своего развития.

О привилегированном житье нейронов мы уже упоминали. Их потребности столь велики и разнузданны, что организму млекопитающих жизненно важно значительную часть времени держать мозг в неактивном состоянии. И даже в таком состоянии на содержание нервной системы расходуется 15% энергетического «бюджета», а в рабочей фазе она съедает до 30% ресурсов организма, отнимая ее у «рабоче-крестьянских» органов. И это касается не только человека, но и других млекопитающих, в том числе самых мелких и безобидных, которым выносить бремя этого паразита гораздо труднее, чем людям. Работающий на «полную катушку» мозг способен буквально убить ни в чем не повинного крота:

«Если он задумается над решением шахматной задачи, то расходы его организма на содержание мозга удвоятся [до 60%], а сам крот моментально погибнет от голода. Даже если крот затолкнет в кишечник бесконечного дождевого червя из черной икры, то он все равно погибнет. Мозгу будет нужно столько энергии, что возникнут неразрешимые проблемы со скоростью получения кислорода и доставки исходных метаболических компонентов из желудочно-кишечного тракта. Появятся аналогичные трудности с выведением продуктов метаболизма нервной системы и ее элементарным охлаждением». (Там же, с. 51) Каспаровым ему не стать. Бедное животное спасается только тем, что позволяет своему мозгу находиться в состоянии вечной полудремы.

Еще один штрих будущего мирового порядка. Выше мы уже упоминали о клетках глии, безжалостно эксплуатируемых баронами-нейронами. Участь эти «крепостных» еще печальнее, чем можно было предположить. После смерти хозяина они, по скифскому обычаю, обрекаются следовать за ним в мир теней, формируя из своих тел саркофаг для трупа. «После окончательного распада нейрона остается только контур из тел глиальных клеток, формировавших саркофаг, а затем исчезает и он. Появляются своеобразные «тени» - пустые межклеточные участки, напоминающие форму погибших клеток». (C. 58)

Прямо скажем, картина получается как из фантазий Хаксли и маркиза де Сада. На вершине социальной пирамиды находится каста интеллектуалов (исследователей и управленцев), организованная как сеть (система сетей). Она живет в гигантской «башне из слоновой кости», совершенно обособленно от остального социума, и распоряжается им полновластно как некой «виртуальной реальностью». Для низов никакой демократии нет. «Силовые структуры», как и все остальные «сословия» организма, имеют только одно право - старательно и самоотверженно выполнять свои функции под жестким контролем командно-административного аппарата. Значительная часть этих функций сводится к прямому обслуживанию потребностей «привилегированного класса»: его питание, защита, ублажение. Но обычное «тягловое быдло» к «элите» не допускается даже в качестве слуг и наложниц. Изощренные потребности баронов-нейронов обслуживает специально вышколенная дворня в белых перчатках, лакеи и горничные, коих у каждого душ по полста. Их преданность господину столь велика, что после его смерти они добровольно замуровываются в саркофаг.

Интересно, что стартовая точка биологической эволюции больше похожа на нашу социальную современность. У наиболее простых организмов (кишечнополостные т.п.) нервные клетки не обладают ни феодальными замками, ни лакеями. Пищу вынуждены добывать сами, вылавливая плавающие в мезодерме крохи с чужого стола. Об их «приниженном статусе» красноречиво свидетельствует тот факт, что не нейронные отростки идут к мышечным клеткам, а, наоборот, у мышечных клеток есть отростки, с помощью которых они «снимают показания» с нейронов. Если исходить из грубой человеческой аналогии – «кто в кого тычет, тот и главнее» - то получается, что нейроны здесь не всевластные правители, а всего лишь эксперты-«очкарики» на побегушках у «силовиков».

Тем не менее, в ходе эволюции ситуация переменилась, причем радикальным образом. Победили организмы, где установилась беспрекословная диктатура интеллектуалов, объединенных в сети. Все остальные «государства» остались на положении мелких слизней. Правда, нужно оговориться, что речь идет не о Гайдарах и Грефах, а о полноценных интеллектуалах, действительно способных обеспечить преимущество всему социальному организму. Система нейронов – это «думающий танк», а не «Общественная Палата при Президенте России».

Любопытно, что современные мыслители обычно не решаются проводить аналогию организма и общества так далеко, и в этом смысле уступают пальму первенства писателям-фантастам. Исключений не так много. Из отечественных – неполиткорректный M.A. de Budyon, изобретатель «интеллектуал-социализма»: «Фундаментальным и главенствующим фактором является полная независимость интеллектуала от бессознательного андроида. Независимость должна быть во всех отношениях: и в финансовом, и в духовном, и в социальном, ну и понятно, что андроид не должен оказывать тлетворное влияние на интеллект». (M.A. de Budyon. Начала Интеллектуал-социализма. 1995)

И все же разница есть. «Клетки» общества разумны, в отличие от клеток организма, и способны общаться между собой. Кроме того, человек по своей природе - «животное политическое», как открыл Аристотель. Потребность участвовать в управлении обществом можно отнести к наиболее фундаментальным свойствам человеческой природы, учитывая, что в течение сотен тысяч лет социобиологической эволюции наши предки жили в условиях первобытной демократии. Демократическая форма общества для человека так же естественна, как стадо – для бизонов, стая - для волков, клин – для перелетных птиц. В этом смысле знаменитая фраза Ленина про кухарок, которые должны учиться управлять государством, – это не стеб, а здравое гуманное видение ситуации. Если кухарке не дадут управлять государством, то она отыграется на муже и детях. Пусть уж лучше учится управлять государством.

Если развить всех «кухарок» до уровня, когда они начнут осознавать пределы своего интеллекта, то открывается путь к более мягкой форме господства интеллектуалов – к сетевой демократии, где власть основана на естественно заработанном авторитете и поддержке большинства. Нельзя утверждать, что этот путь для человечества априори закрыт. А вот другая альтернатива, часто встречаемая в социальной фантастике, – «диктатура олигархических кланов и спецслужб» - на самом деле является мнимой. Как можно судить по описанным выше аналогиям, эта форма управления неконкурентоспособна и неминуемо приведет к конечной победе интеллектуал-диктатуры, причем в наиболее жестком формате. Итак, по-видимому, вариантов будущего только два: жесткая форма господства интеллектуалов в виде прямой диктатуры, с превращением всех конкурентов в мебель, либо мягкая гуманная форма, основанная на сетевой демократии и разумности большинства.