Виртуальное гражданское общество
Обратил внимание на дельную заметку Дмитрия Шушарина, где он, вслед за Обамой, выражает скепсис по поводу виртуальных социальных сетей, которые многими воспринимаются как полноценная замена обычному гражданскому обществу. На деле, сетевые сообщества, с присущими им инструментами, не смогли не только повлиять на ситуацию, например, в Междуреченске, но даже толком разобраться, что там происходит. Т.е. даже по части сбора и анализа информации – своей «основной профессии» - оказались слабоваты.

Я тоже всегда подчеркиваю, что полноценное гражданское общество – это организованное гражданское общество. Но дело тут не в организации как самоцели, а в дееспособности. У дееспособного гражданского общества существуют инструменты, позволяющие превратить коллективное мнение в коллективное действие. Если таких инструментов нет, то гражданское общество – фикция.

Конечно, такой инструмент может и не принадлежать гражданскому обществу как таковому. В принципе, инструментом общества может быть «добрый царь», который следит за реноме власти и учитывает мнение подданных. В современной ситуации отдаленным аналогом «доброго царя» является зарубежное общественное мнение, которого отчасти побаиваются кремлевские власти. На локальном уровне «доброго царя» обычно пытаются найти в самом Кремле (хотя и не без попытки шантажа, как показывает анализ сообщений из Междуреченска). Но понятно, что это обеспечивает дееспособность лишь в самом минимальном смысле.


И именно это – главное, а не то, что (как считает Шушарин) политическое интернет-сообщество пока охватывает только 15% населения, оставляя за бортом 85%. Да если хотя бы эти 15% были дееспособным гражданским обществом, этого бы хватило с избытком.

На первый взгляд, определенные инструменты действия в распоряжении интернет-общественности имеются. С помощью социальных сетей можно организовать спонтанную акцию (флешмоб), можно развивать и координировать пропаганду (а это тоже действие), можно организовывать сбор пожертвований, проводить тренинги и консультации, обмен опытом. Проблема в том, что пока гражданское общество остается неорганизованным, все его акции происходят в режиме «одноходовки». А любой политик, способный хотя бы на двухходовку, всегда переиграет «одноходовочников». Поэтому, не имея собственных центров планирования и принятия решений, политически активная интернет-аудитория обречена быть неразумной «пехотой» на службе у первых попавшихся манипуляторов.

Но опять же, вопреки мнению Шушарина, ничто не мешает создавать эти центры координации «внутри» Интернета, а не «снаружи». Виртуальное гражданское общество все же может стать дееспособным. Более того, оно к этому гораздо ближе, чем «оффлайновое» сообщество, прежде всего потому, что именно в Интернете постсоветский человек преодолевает атомизированность и научается социальности. Интернет-общественность - это вовсе не стадо разобщенных индивидов, оно состоит из множества кластеров, сообществ, сетевых узлов, у каждого из которых есть собственный «коллективный разум». Вопрос в укрупнении этих структур, в налаживании между ними перекрестных социальных связей, в рождении общего «коллективного разума» и «коллективной воли». А это в Интернете осуществляется гораздо проще, чем в оффлайне, учитывая огромные российские расстояния и активность пресекающих органов.