Благоустроенное государство
Ностальгию по брежневской эпохе часто трактуют и критикуют в политическом ключе («коммунизм / антикоммунизм»). На самом деле смысл у нее другой – это всего лишь ностальгия по жизни в благоустроенном государстве, каковым был (или казался) Советский Союз в те времена. Соответственно, попытки преодолеть эту ностальгию средствами пропаганды и культуры («Груз 200» и т.п.) нацелены в основном на то, чтобы покончить с самой идеей «Благоустроенного государства» в головах сограждан. «Чтобы быдло не требовало слишком много». Хотя «быдло» много и не требует: чтобы дети могли играть в песочнице без охраны, чтобы порядочный человек мог не бояться милиции, чтобы чиновники имели какой-то страх, чтобы государство относилось к населению если не по-человечески, то хотя бы как к ценному ресурсу, который нужно беречь и развивать, и т.д. и т.п.

Поздний СССР также отличается от РФ, как лесной муравейник – от коровьей лепешки. Хотя на первый взгляд, эти вещи подобны: «куча, где кишат насекомые». Но изнутри различия видны: все-таки жизнь муравья на наш человеческий взгляд более осмыслена и интересна, чем жизнь навозного жука или вошки.

Люди, которые в 70-е и начале 80-х были уже в достаточно вменяемом возрасте, понимают суть феномена - что это вообще такое «Благоустроенное государство». Чтобы это почувствовать, мало посетить «Благоустроенное государство» в ходе туристической поездки. В нем нужно родиться, провести детство, впитать атмосферу благодушия, которая составляет там фон существования. При этом речь идет не просто об «атмосфере» («пиаре»), а о множество реальных жизненных фактов и возможностей выбора, которые ее создают. Поздний СССР (по крайней мере в его славянских регионах) безусловно был раем с точки зрения человека, который хочет вести тихую благополучную жизнь, без страха и неуверенности относительно ближайшего будущего. И такие вещи не забываются.

Но и для другого типа людей поздний, технологический СССР также был очень близок к идеалу: для «человека эпохи Просвещения», у которого базовый жизненный интерес – естественные и технические науки, инженерия. Неважно, сколько денег у родителей, и в каком захолустье человек живет, но при наличии упорства и таланта дорога в научно-техническую элиту страны была для него открыта. Была целая инфраструктура, которая занималась систематическим поиском и интеграцией таких людей. И самое главное, их было куда интегрировать. Сейчас, формально, этим тоже кто-то пытается заниматься, все еще существует МФТИ, его заочные школы, система школьных олимпиад и т.п., но смысл процесса утрачен, поскольку наука в целом, как отрасль, «загнулась», а отдельные оазисы не в счет.

Любопытно, что и в других отношениях Советский Союз (его славянские области) по своему духу и по структуре социальных отношений был гораздо ближе к европейской стране, чем современная Россия, с ее азиатской клановостью, африканской коррупцией и латиноамериканским карнавализмом. Большая часть ностальгии по тем временам относится именно к этому «европейскому самоощущению», а не к «советизму» как таковому.

Получается парадокс: ностальгия по брежневскому СССР сегодня есть не что иное как специфическое проявление европеизма, это тяга к Европе, к европейской модели «государства всеобщего благосостояния» («Welfare State»).