Умница Глюксман о Европе, Америке и России
«Философия ненависти» Андрея Глюксмана – книга в целом малоинтересная, заидеологизированная, но одна тема заслуживает внимания. Автор в новом, неожиданном ракурсе высмеивает шаблонный европейский антиамериканизм. Он увидел в нем проявление инфантильной магической веры во всесилие США:

«Чтобы дефилировать миллионами и единодушно освистывать постояльца Белого дома, ему нужно приписать силу демиурга и считать его способным решать все. ... Они бы не собирались в таких количествах и так единодушно, чтобы изрыгать проклятия, не воображай они, что находятся перед лицом владыки мира, который, по всей видимости, не стоит и не может стоять на высоте приписываемых ему обязанностей».

«Империя, империализм, односторонность, сверхмощь, – все эти вокабулы ... протаскивают никогда не подвергаемую проверке уверенность, что вашингтонский №1 правит планетой. И поскольку невооруженным глазом видно, что вещи далеко не кружатся в хороводе, он правит плохо! Третьего пути нет: если он не боженька, то, значит, демон».

«Антиамериканец – это мистик наоборот... оба разделяют верование во всесилие, поруганные молитвы взрываются сарказмами. «Принадлежащий» Бушу мир – это мир магический, он повинуется манипулирующему им престидижитатору так, что каждый анти-Буш воображает себя более умелым на месте «ковбоя»».

Основная разница между Европой и Америкой, по Глюксману, состоит в том, что европейцы до сих пор верят в «конец истории» (то есть, уже не верят ни во что), а американцы (несмотря на отсутствие божественного всемогущества) пытаются эту историю делать, пытаются проявить историческую волю, а не плыть по течению. Простить им этого европейские старички не могут. В этом месте книги Глюксман блещет нешуточным остроумием (в переводе А. Демина):

«Антиамериканец – это американец с заткнутыми ушами и зажмуренными глазами. Вот почему добрая часть граждан Нового Света тоже антиамериканствуют по-европейски, в то время как многие обитатели Старого Света так поступать не желают».

«Отстаивая образ жизни собственно континентальный, антиамериканец обманывает себя и забавляет нас: забота о сексе, счастье потребителя, культ слащавой домашней жизни, превознесение жизни частной превыше всего – все эти черты, присваиваемые «пост»-европейцами в качестве отличительных, суть именно те самые грехи, в которых не так давно упрекали американский образ жизни»

«Европейские антиамериканцы ... дают американизировать себя по-крупному, чтобы вздорить о частностях. ...Десятилетиями до 1968 года хулители кока-колы, джинсов «Levi’s» и жевательной резинки занимали авансцену, в то время как за кулисами менялся облик поколений, стиль жизни сначала лондонских, а потом и парижских подростков копировал стиль Джеймса Дина больше, чем стиль их отцов и Эркюля Пуаро.»

«Склонность американцев мобилизоваться против «зла» - тоталитарного, потом террористического – предстает в глазах культурного антиамериканца неоспоримым знаком задержки умственного развития. Черт побери! Мы тут в Европе куда хитрее, куда опытнее!»

«Антиамериканское исповедание веры состоит в одной посылке и в ее следствии. Посылка: зла нет. Следствие: единственное зло в том, что американцы верят в зло».

Интересно, что на этом пути дискурс Глюксмана заходит гораздо дальше, чем его же «политика»:

«Следуя доброй «многополярной» логике, она [Европа] уповает, что другие станут ей подражать, поступят с ней так же и что никто без правильно оформленного разрешения не вступит в кокетливую и процветающую европейскую деревню, которой завидуют три четверти планеты.»

Под этим пафосом мог бы подписаться Бьюкенен... Конечно, выводы Глюксман делает прямо противоположные. Впрочем, о каких-то «выводах» и вообще о «логике» применительно к этой книге речь не идет. Блестящий эссеист, Глюксман собственно «книгу» написать не способен. Поток сознания на 300 страниц, с бесконечными эмоциональными завываниями и приступами профетического морализаторства, – это уже слишком.

А может быть, у него просто не было другого выхода. За логически стройной книгой должна стоять логически стройная концепция. Между тем, мышление Глюксмана наполнено множеством тех «милых парадоксов», которые вообще отличают лево-либеральный дискурс. Например, чеченские, косовские и афганские зоологические субъекты у него «хорошие», а точно такие же палестинские – «плохие»; с другой стороны, гневно отвергается проведение параллелей между политикой путинцев в Чечне, американцев в Ираке, израильтян в Палестине. Но многие из отечественных читателей найдут здесь и приятные моменты: сознание Глюксмана – единственная точка на земном шаре, где Россия все еще является глобальной силой, соизмеримой по влиянию с США и Европой.

В целом Глюксман – фигура симпатичная. Можно простить ему все его глюки за следующую фразу (не из книги):

«Дорогие русские друзья, вы такая же Европа, как мы. У нас общая географическая, стратегическая и интеллектуальная судьба. Если бы не война 1914-1918 гг., большевистская революция, а затем семьдесят лет разрухи, то Европа ХХ века с культурной точки зрения была бы русской...»

И несмотря на полное непонимание нюансов нашей внутриполитической ситуации, главное он уловил точно: «Чеченский вопрос – вопрос не чеченский, а русский».