Настроение:	impressed
Entry tags:	История, Революция, Упадок империи

Я этого почему-то не читал раньше:
Макс Вебер Переход России к псевдоконституционализму 1906.
В России, где полицейский режим комбинирует грубую силу и рафинированное азиатское коварство, участникам борьбы приходится тратить так много сил на чистую "тактику" и "партийно-политические соображения", что в этих условиях, пожалуй, трудно найти какую-либо роль для "крупной личности". Против полчищ насекомых не помогут никакие великие дела. А на другой стороне их нет вообще. В России множество высоко профессиональных чиновников - в этом легко убедиться даже при беглом взгляде извне. В существующей системе они могут всё, но только не выдвигать из своей среды "государственных деятелей", способных осуществлять большие реформы. Этому мешают уже одни династические амбиции - точно так же как и у нас в Германии. При ознакомлении с документами российской государственной жизни поражаешься, какой в них вложен огромный труд и как тщательно они бывают разработаны. Но они всегда направлены к одной и той же цели - самосохранению полицейского режима. Объективная бессмысленность этой цели устрашает


Оттуда-же:
Чтобы понять поведение российского правительства, абсолютно необходимо иметь в виду, что Россия была государством-должником. Реакционеры уверяют, что русская Конституция родилась по настоянию евреев или в результате их происков - во всяком случае, без них тут не обошлось. Это так и есть. Конечно, причастны к этому были не жители русских гетто, которых изображали злодеями, а их титулованные родичи из мира высших финансов Берлина и Парижа, которым был доверен контроль над курсом российских ценных бумаг. Это было легко заметить по тому, как живо они реагировали на победу в Москве и последовавшее за этим подавление волнений в Прибалтике и во внутренних губерниях. Манифест 17 октября должен был принести успокоение, но этого не произошло. Курс ценных бумаг продолжал падать. Кровавая трагикомедия в Москве, напротив, привела к повышению курса: обладатели российских ценных бумаг тоже хотели "порядка", и граф Витте обронил двусмысленные слова, что, дескать, император может "взять назад" свои обещания. Но этот "пробный шар" не встретил радушного приёма. В начале и середине января газета "Новое Время" день за днём телеграфировала из Лондона, что в банковских кругах российский кредит будет устойчив только в том случае, если Россия перейдет к "конституционному" правлению. И было на то похоже. Было приказано соблюдать осторожность в отношении заграницы, и реакционеры это почувствовали.

23 декабря Царь - уже во второй раз - принял депутацию "Союза русского народа". Ее страстные речи против разрушения единства Царя и Народа, против уничтожения векового порядка и против ликвидации неограниченной власти привели, было, в движение жидкую кровь Николая. В несколько фантастических выражениях он заверил депутацию, что "скоро, скоро свет правды вновь забрезжит над русской землей" и т.д. Полная радостного восторга депутация передала эти слова в январские газеты на радость и утешение всех истинно-русских. Но вскоре последовало официальное извещение, что депутации придется отвечать перед судом за разглашение несанкционированных сведений, касающихся Двора. Замечания Витте, что такая романтика неуместна, когда пуст кошелёк, было достаточно, чтобы поднявшая слишком рано голову "Божья благодать" вновь сникла перед безличной, но неумолимой силой денежного рынка, что и было более реалистично при данных обстоятельствах. Было много признаков этого. Сочли нужным официально опровергнуть, что в еврейских погромах поздней осенью и зимой принимала участие полиция. Но этого оказалось мало. К Пасхе нужно было разместить новый крупный заём и понадобилось драконовским методом возложить на местных чиновников личную ответственность за предотвращение погромов. Эта мера помогла и погромов не было. С писателями вроде Горького, которых хорошо знали за границей, и чье преследование могло бы вызвать неудовольствие на Западе, несмотря на их "прегрешения", обращались значительно лучше, чем с теми, кого в Европе не знали.

Так, Правительству в силу финансовых обстоятельств пришлось во внутренней политике руководствоваться "двойной меркой". Сам Царь никогда всерьёз не думал превратить Россию в "правовое" государство, или, как было несколько наивно сказано в Октябрьском манифесте, обеспечить "действительные" гарантии личной свободы. Это как бы разумелось само собой и обнаруживалось при каждом подходящем случае. Царь понимал только интересы полиции. Это вполне совпадало с интересами полицейской бюрократии старого стиля. Кроме того, безжалостные репрессии могли убедить биржу, что власть в стране достаточно "сильна". С другой стороны, бесконечные и безуспешные поездки финансовых чиновников за границу явно имели целью убедить банкиров, что Дума действительно будет выбрана и созвана; только в этом случае можно было думать о размещении действительно солидного займа. Так или иначе, было необходимо, хотя бы ради формального исполнения обещаний, данных 17 октября, разработать проект Конституции настолько, чтобы у зарубежной публики, чье мнение было существенно для банкиров, по крайней мере, возникло бы впечатление, что в России есть "конституционные" гарантии.

Ну и так далее.
via filin@lj