Хрустальные пиписьки или...
СЛАДОСТНЫЙ СПАЗМ НОСТАЛЬГИИ
часть2 (часть1)
Свою того времени подругу я обрел, внимая заунывному бреду под искусственными звездами планетария. Она сидела рядом в темном зале, озадачивая и поражая меня грубоватой огромностью тела. В ней была некая асексуальная привлекательность. Таким качеством как правило обладают крупные влажные после дождя сосновые предметы, например качели в парке. Каждая часть ее тела словно существовала отдельно от всего остального организма, причем существовала как-то очень "в полной мере", во весь голос заявляя о своем наличие в мире. Рука ее будто бы говорила высоким спокойным голосом юной комсомолки из пятидесятнического кинофильма:"Я рука!". Нога, видя такое поведение руки вторила:"Я крупная, тяжелая нога!". И откуда-то из-под кожаной миниюбки пизда таким же, но слегка приглушенным голосом утверждала:"Я большая волосатая пизда!". Такой ропот органов меня странно раскрепостил, и я положил свою жалкую интеллигентскую ладошку на огромное обтянутое белым, отсвечивающим в темноте чулком колено, поражаясь его пластиковой безразличной отдельности. По роже я по неведомой причине не получил, и через несколько минут, уронив нарочную монетку, я уже пытался нащупать в обтянутом тканью и капроном очень твердом и ненастоящем лобке, ту самую большую волосатую пизду. Выйдя со своей новой знакомой на свет божий из под синтетического неба я увидел на ее миловидном но как-то слишком заостренном и скуластом лице густой, очень здоровый и стыдливый румянец, а через несколько часов, у нее дома, я обнаружил такой же румянец на внутренней стороне ее бедер. После того, как я в тропической позе, до колен приспустив колготки, и задрав миниюбку отъебал девушку в широкую и холодную, как осеннее поле, без вкуса, цвета и запаха пизду, новая подруга сообщила мне, что ей передо мной жутко неудобно, потому что использовав меня для потери девственности, она хочет со мной тут же расстаться. Идея такого ужасающего цинизма заставила мою шишку сразу же вскочить вновь, и я выеб девицу еще раз, но уже в миссионерской позиции, и раздев до гола. Через пару дней, она мне позвонила и сказала, что до дефлорации была не осведомлена о том, что женщинам постоянно хочется ебаться, и что не мешало бы мне проявить благородство и ебать ее до тех пор, пока она не встретит принца со швейцарским гражданством и докторской степенью. Проявить благородство я согласился, и через пару недель чуть-чуть смирившись друг с другом мы уже целовались под крупным теплым дождем где-то на патриарших, как заправская влюбленная пара, и проходящая мимо, согбенная, и противоестественно интелегентная старушка, улыбалась ртом мумии, и говорила нам, мокро шурша, как дождь, с легким немецким аксентом:"Берегите чувства!".
Товарка моего друга была совсем иной. Телом она более всего напоминала коричневую и тощую испанскую лошадку. У нее были очень крупные кости, большие ступни и ладони, маленькое лицо похожее на обтянутый кожей череп, нарисованный в стиле аниме (из-за совершенно лемурьих гигантских глаз). Руки и ноги ее были покрыты длинными черными волосками, что еще добавляло ей физиологичности. Она говорила с колоссальным трудом и перед тем, как начать фразу сильно бледнела и потела острым потом с оттенками лаврового листа и мокрой шерсти. Н. сильно и как то тупо ее любил, а она с упорством совершенно клиническим отказывалась ему дать. Поэтому Н. в тайне еб ее ближайшую подругу, огромную жирную колышащуюся самку с поразительно угреватым носом и жесткими длинными вьющимися волосами. Эта женщина все время говорила блямкающим жабьим голоском глупости короткие тупые и мягкие, как ее пальцы и пахла жиденько разведенной в воде блевотиной. Н. ебал ее увлеченно, взвинченный эротизированным отвращеньем, и мне было очевидно, что скорее всего он на этой женщине женится.
Моя девица с большим успехом занималась академической греблей, и непрестанно выигрывала какие-то там соревнования. Когда она соревновалась, то ебаться отказывалась, мотивируя это недопустимостью разбазариванья спортивной злости. В такие дни я лежал в косом солнечном луче на низком диване, глядел на летящий в комнату тополиный пух, и выгибаясь дрочил, все чаще представляя на месте какой нибудь девицы Н. Представлял я, что он сидит на диване, я же лежу, свернувшись клубком, моя голова у него на коленях, и я сосу его крепкий, как резная трубка, с мягкой головкой хуй. Юношей я был удивительно серьезным, и однажды осознав на что именно я дрочу по преимуществу, сказал себе:"Милый, а ведь ты пидористичен, как хорек, и хватит уже вытеснять все насвете и прятаться от себя самого, объясняя очередной товарищеский отсос отсутствием поблизости дамы. Тебе нравится сосать, и мужское тело тебе нравится уж точно не меньше женского!". Такую мысль нужно было переварить, и я честно провел дома безвылазно три дня, в холодном поту переживая свою неправильность, а пережив ее, я пришел к Н. и прямо спросил:"Как ты считаешь, может нам все-таки поебаться, или так и будем дальше лизаться и спускать в трусы?"

Продолжение следует