Россия: О коллективных идентичностях

Казалось бы это хорошо известно, что в основе любого коллективной субъектности лежит солидарность. Без солидарности нет субъектности. Однако солидарность – табу, а вот коллективного действия (особенно по своей указке) хочется. Как совместить? Вот лучшие умы и ломают головы над тем, как найти хоть что-нибудь в пустом множестве...

Возьмем профсоюзы. Какие могут быть профсоюзы без классовой солидарности? Почему я должен рисковать, ругаясь с начальством ради тебя? Я не смогу уйти в сторону только в одном случае: когда мы с тобой вместе навсегда, а начальство – отдельно. Т.е. только при наличии классовой солидарности. Однако классов нам – не хочется. А хочется – нормальных профсоюзов. Вот и ломают головы «высоколобые»...

Другой пример – демократия, которая по сути является естественным оформлением национальной солидарности. Ибо почему я должен верить, что, уйдя с поста, я не окажусь вдруг потом ограбленным и за решеткой? Другими словами, чтобы не цепляться за власть, я должен доверять гарантиям моей безопасности, данным околовластным политическим сообществом (что и есть нация).

Так вот, и здесь – то же самое. Демократию хотим, на нацию – нет. И с плакатами «Банду Путина – под суд!» бегаем, что особенно способствует порождению доверия...

Здесь интересно будет посмотреть внутригрупповое поддержание норм. Например, у российских купцов. Ведь «честное купеческое слово» было реальным институтом, причем управлявшимся вне государственной системы принуждения. Также подойдет еврейский кагал – тоже внегосударственное поддержание институтов...