О добре как литературном феномене
Как известно, "добро всегда побеждает зло только в сказках".

Однако, верно и обратное: то, что побеждает в сказках - и, беря ширше, в популярной литературе вааще - то и есть добро.

Грубо говоря, "добром" можно назвать то, о победе чего приятно прочесть в книжке.

Это и неудивительно. Мы в большинстве случаев называем "хорошими" не те поступки, которые нам (или обществу) полезны или соответствуют каким-то правилам. Мы называем "хорошими" те поступки, которые возбуждают в нас безотчётную симпатию (пусть даже они были вредны и противозаконны). Поскольку же литература строит перед нами искусственный мир, по отношению к которому мы лишены прагматических интересов (у литературного героя мы не можем ни занять денег, ни дать ему взаймы), то наша оценка оказывается наиболее точной: важно, красиво или некрасиво поступил герой.

При таком подходе мы, кстати, сразу видим одну подляну, которую старательно затушёвывают все этические кодексы. Дело в том, что один и тот же поступок может одному человеку идти, а другому - нет. Одному прощаешь всё, включая мелкую - а то и крупную - уголовщину ("ну вот он такой"), а от другого тягостно даже бескорыстную помощь принимать, просто потому что он её предлагает как-то не так. "Вопрос обаяния".

Но тут опять же книжка снимает львиную часть наведённого обаяния - внешность, запах, всякую телесную фасцинацию. Литературный персонаж, в отличие от живого человека, не может ошеломить цветом глаз и упругостью бюста (пусть даже автор сто раз её помянет). От него остаются только слова и поступки. И тут проявляется как раз имманентная эстетика поступков как таковых.

И, наконец, тут важна ещё и "победа". Нужно, чтобы наша симпатия распространялась не только на поступок, но и на его результат. Поступок, симпатичный нам только в случае его неуспешности (и человек, симпатичный нам только в случае его общей неуспешности и обречённости), мы тем самым не признаём и добрым. Нет, настоящему добру желаешь именно что победы, а не просто "красивой гибели" или "трагической жертвы". За добро читатель болеет: "пусть оно победит".

Тут проявляется следующая - тоже, в общем, тривиальная - особенность добра: его относительность. Зло, сделанное несимпатичному персонажу (не плохому, не преступному, а просто несимпатичному) не воспринимается как зло. "Есть такие, которых не жалко". Этим примитивным приёмом, кстати, пользуются все негодяи, что реальные, что выдуманные: дя того, чтобы оправдать любую гнусность, нужно всего лишь выставить жертву в некрасивом виде - а сделать это можно почти всегда.

)(