результат работы забирал. Было это, как вы выяснили совместными усилиями, с 1974 по 1983 гг., с небольшим перерывом на мою первую женитьбу (или первый брак? Как правильно?). Сначала я печатал сам, а в последние годы только организовывал, возможности печатать не было. Да и техника безопасности не позволяла.

Печатала с начала 80-х годов Лена Шуринова. Теперь об этом можно рассказать. Она и Хроники, и списки Фонда печатала. Преклоняюсь перед ней, в полном смысле слова.

Вообще жизнь моя тогда была необычайно наполненной самым лучшим и простым делом – служением. Как я сейчас понимаю, мне, как Раку из Раков, всегда очень хотелось уйти в тень, спрятаться и раствориться. Чтобы я вроде был, а вроде меня и не было. Этот уход в тень великих людей и великих дел давал мне такое невероятной силы и глубины ощущение полноты существования, которое я не могу сравнить ни с чем, просто ни с чем. Можно видеть всё, что видится, думать, ни с кем не делясь, ничего не говорить и не решать практически ничего. 

Я вообще так думаю, что насчёт свободы выбора… не несомненная идея, в общем. Главное – пристроиться к чему-нибудь правильному. Фигли тут выбирать? Что ещё надо бедному еврею? Где в Библии написано про выбор? Там написано, что главное – это выбрать ровно один раз, выбрать правильного начальника. Лучше всего, конечно – Начальника, но можно и начальника, если он правильный. А Боря, и Верка, и Серж – это правильные начальники. Они не приказывали никогда, и чаще всего даже не просили. Надо было смотреть, и понимать всё адекватно, и предлагать, что сделаешь то-то и то-то. А они соглашались. Так и надо, собственно. Дело, которому ты служишь, должно быть внутри тебя, и ты в нём растворяешься. Балдёж, конечно, немыслимый. Все ощущения необычайно остры, воздух ясен и очень далеко видно.

Жаль, Горбачёв испортил мне всю малину. Выпустил политических, контра, уничтожил весь самиздат свободой слова. А так бы я и дальше балдел, пока бы не посадили.

Мой главный учитель и проводник в этом деле – это Боря Смушкевич. Он учил меня (не словами, он вообще молчун), а своим отношением и делами, чёткостью и обязательностью, причём как самоценностью. В те времена вообще мнение других мало что значило. Каждый решал сам и отвечал за себя. Так и безопаснее, и спокойнее.

Я сам по себе не держусь, сразу начинаю распадаться. А Исаич задавал правильный тон – в делах, подчёркиваю. Он тоже, как и я, из служителей. Только классом сильно повыше.

И ещё чему он меня научил, так это умению не думать там, где мысль расслабляет. Разъединять мысль с делом, и после принятого решения оставлять только сосредоточенность.

А Верка Зелендинова, его жена, учила, что такое ледяной огонь. Но об этом я как-нибудь в другой раз напишу, если соберусь. Одно скажу – с тех пор, как я с ней познакомился, никогда не мог всерьёз считать, что бабы дуры. Для красоты слога я могу, конечно, и сам так сказать, но не более того. Про всех не скажу, но Верка – умнейшая женщина.

Мне всю жизнь очень везло на начальников, надо сказать. Но самым лучшим моим начальником был Сергей Ходорович, когда он распорядительствовал РОФ-ом, то бишь Русским Общественным Фондом помощи политзаключённым и их семьям. Он умел решать – не за других, а за целое, за всю организацию. И он делал это решение не своим решением, а самим собой. Не понятно? Ну ,не знаю, как ещё выразиться. Он показал мне на практике (ещё за двадцать лет до того, как я познакомился с Г.Любарским и с его концепциями социальных систем), как может существовать, выживать и постоянно достигать своих целей система, элементами которой являются сущности неизмеримо более высокой организации, чем она сама – т.е., люди. На решении этой задачи, кстати, большинство моих соотечественников либо ломаются, либо скурвиваются. Головки не держат, в общем.

Я тогда в первый раз понял, что люди – это мысли Бога. И я таких людей видел… или читал? И думал, что бы это всё значило. Они были для меня образцами не в том смысле, что, мол, «делай, как я» - это не по моей части. А в том смысле, что я теперь знаю, что именно может быть реальным –человек, или его жизнь, или его мотивы и дела. Все эти годы я жил, как Алиса в Стране Чудес. Смотрел на них и на их жизнь широко раскрытыми глазами, и не мог насмотреться.

Да ладно, не в этом дело. Просто Хроника – это вещь.