Про Юрия Александровича Шихановича вообще ходит много баек и анекдотов. Это настоящие анекдоты, в смысле 18-19 веков. Он говорит очень логично, и весь абсурд жизни сразу же становится очевиден.

«Сейчас почему-то принято говорить, что с приходом к власти Андропова диссидентское движение пошло на спад, как будто бы оно само на спад пошло. Не на спад, а удушили его! В конце семидесятых и начале восьмидесятых репрессии были жесточайшие, массу людей забирали по второму разу, а когда тебя забирают по второму разу, тогда и срок больше, и режим уже не строгий, а особый, а когда Андропов генсеком стал, он ввел статью, по которой за нарушения лагерного режима могли не только посадить в ШИЗО, а просто добавляли срок до трех лет, то есть за два или три замечания человек мог поехать по окончании срока не домой, а в другой лагерь, уже к уголовникам. И еще в эти годы стало много смертей в лагерях — не от голодовок, а просто болезни, неоказание медицинской помощи и так далее».

Я помню эти времена. Это было очень заметно в РОФ-е, Фонде помощи политзаключённым и их семьям. Андропов, по меткому выражению Игоря Чапковского, представлял страну как плохо устроенный лагерь, который он хотел превраить в хорошо устроенный лагерь. Вообще этот послебрежневский аккорд старцев-властителей - Андропов и Черненко - сейчас выглядит как страшноватый эстетский могильный марш. Жутковато кончался коммунизм на российской земле. 
..........................................
И финал беседы, типичный для Кашина:

Мы разговаривали с Натальей Горбаневской, пока у нее на кухне жарились котлеты. Разумеется, мы заболтались, и после интервью котлеты нам пришлось есть сильно подгоревшими — самой хозяйке, мне, фотографу и моей приятельнице Насте, которая и привела нас к Наталье Горбаневской.

Три года назад Настя, еще школьница, проникшись новостями из оранжевого Киева, взяла пакет с мандаринами и принесла их к подъезду главного офиса ФСБ на Лубянке — берегитесь, мол, революция близится! Девушку увели в здание, какой-то офицер провел с ней долгую профилактическую беседу, потом она написала об этом в ЖЖ и стала, может быть, самой знаменитой из молодых оппозиционных активисток (например, ее портрет вместе с портретами Эдуарда Лимонова и Гарри Каспарова был напечатан в первых агитброшюрах движения «Наши»). Сейчас, три года спустя, она работает во вполне лояльном, почти придворном издательском доме, пишет заметки о потребительском рынке. Из этой биографии диссидента двухтысячных, сравнив ее с биографией Горбаневской, диссидента шестидесятых, вполне можно было бы вывести какую-нибудь мораль, что-то вроде — как сильно изменилась Россия за сорок лет, и так далее. Но любая формулировка насчет изменившейся России, мне кажется, прозвучала бы фальшиво. Россия не изменилась, просто в России теперь нет диссидентов.

Конечно, нет - ещё бы. По той же причине - нынешние власти, каковы бы они не были, полностью деидеологизированы. Им глубоко плевать на любые идеи: левые, правые, демократические или либеральные  - лишь бы в стране тихо было, не было бы бунтов (см. выводы Дм. Быкова в конце его статьи в том же номере "Русской жизни"). Нет властвующей идеологии, и властей ничто не заставляет быть глупее самих себя, как это было с коммунистическими властями 60-80 гг. Абсурда нет, вот что. Абсурда нет. Глупости, конечно, есть - но этого мало для того, чтобы появились настоящие диссиденты, противопоставляющие социальной реальности здравый смысл. Глупости противостоит ум - его и не хватает.