Лет до 24-х я совершенно искренне верил, что разумны в существующем мире только двое – Бог и человек. Что они – наедине, а всё остальное – бессмысленная плоть.
    А потом появился этот парень...

    В университете я специализировался по религиоведению, точнее – по современной истории Православной церкви, и поэтому был знаком с несколькими священниками из церквей Города.
    Один из них – о. Амвросий, в то время (как, впрочем, и теперь, если не ошибаюсь) один раз в неделю проводил встречи со всеми желающими – не только с верующими – в одном из залов бывшего Дома Политпросвещения, огромного здания с несколькими удобнейшими и благоустроенными залами.
    Иеромонах о. Амвросий – очень живой и общительный, умный человек, в мирской своей жизни занимался филологией, был доктором наук, и его лекции, которые он читал на этих встречах, были всегда достаточно любопытны. Говорил он легко и весело, рассказывал об основах Православия и отвечал на вопросы интересующихся.

    На одну из таких встреч он привёл того парня.

    Вывел его для рассказа перед всем большим, вместительным залом, в котором набралось тогда человек двести.
    На вид этому человеку было около 30-ти, одет он был довольно-таки скромно, если не сказать бедно, и вообще выглядел как-то неряшливо. Начал он заурядно. Говорил поначалу неумело и, как мне показалось тогда, примитивно (я было подумал – что это один из, как говорят, "неофитов", восторженный и бестолковый). Но потом он разошёлся.

    Он утверждал, что "пробил дырку" в духовный мир.
    Что был живьём взят туда, где только смерть. Что он видел тех, кто живёт в этом мире.
    «Это страшные существа. Настоящие хищники. Живут они исключительно посредством грехов людей, за душами которых и охотятся. Настоящей жизни не имеют и продлевают собственное существование, питаясь страстями человека».
    Рассказывал, как они выглядят.
    Неописуемо отвратительные и мерзкие. Неописуемо.
    Рассказывал, что они – смеются. Над людьми. "О, как они над нами смеются!" – восклицал он. Этот смех – верх глумливости.
    Говорил, что узнал, что такое – "чистая" (он так выразился) гордость, гордость сама по себе, и описывал её как ужасную, потрясающую своею гадостностью болезнь...

    Рассказывал довольно долго, и под конец не имел уже вовсе стеснения и неуверенности, но был твёрд и совершенно уверен в себе. Рассказал он ещё много чего и рассказал бы больше – если бы только Амвросий не остановил его, пообещав дать ему возможность выступить в один из следующих разов...
    Вот такой был парень.