ВРЕМЕНИ БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ

(письмо Лили Поттер Джеймсу Поттеру)

«Пятый час утра, и ты давно заснул, утомленный суетой дня. Весь день, как и всегда, я считала часы до твоего возвращения: сегодня у нас с тобой был маленький, только наш с тобой праздник - еще один год вместе. Год – за сотню лет, я так чувствую, ведь каждый день рядом с тобой равен долгому-долгому времени, где жалких двадцати четырех часов не хватает, и не хочется, чтобы хватало. Если бы хватало, мы, наверное, не могли бы назвать себя по-настоящему счастливыми людьми.

Да и есть ли они, эти дни? С того самого момента, как мы сами стали единым целым, время перестало быть разделенным, и теперь  это просто разноцветные отрезки: темный – ночь, светло-розовый – рассвет, золотистый – полдень, ясный или пасмурный – день, нежно-пепельный – вечер.  Время стало, как и мы – единым, и единственные дни или ночи, которые я воспринимаю, как отрезанные лоскутки – это дни или ночи без тебя, когда мне приходится ночевать, например, у подруги, которой нужно в чем-нибудь помочь, или ты уезжаешь по срочным делам. Тогда я долго-долго не могу уснуть, и чувствую, как ты где-то там тоже смотришь в ночь.

И тогда я больше всего скучаю по твоим рукам. Я вообще больше всего скучаю по твоим рукам – теплым, таким удивительно сильным и очень теплым. Мои руки в сравнении с твоими кажутся маленькими и хрупкими, да и сам ты часто поговариваешь, что порой боишься ненароком сломать мне пальцы, посильнее их сжав. И смеешься.

И вот когда ты далеко, я скучаю по твоим теплым рукам. Напеваю песню, готовлю или убираю дом, или занимаюсь сыном, или читаю – и скучаю, и жду, когда в замке заворочается ключ, и мое сердце чуть более сильно стукнется в груди, и я легко-легко поднимусь, и побегу отпирать дверь, еще до того, как ты успеешь отпереть ее сам! И сразу, с улыбкой, нырнуть в объятие, и успокоить легкую тревогу, которая вила в сердце гнездо весь день, и улетучилась с твоим появлением и прикосновением твоих рук. Все, мой мир вновь встал с головы на ноги – ты дома.

…Пятый час утра, и ты спишь. Мне часто не спится ночами, и тогда я долго лежу, глядя на спящего тебя. Если бы ты знал, какими красивыми становятся черты твоего лица во сне! И мне кажется невозможным представить, что когда-то я не любила тебя. Ты, ершистый задира, нахальный и заносчивый мальчик-звезда, лучший ученик, лучший ловец, привлекал внимание всех, кроме меня. Вернее, и мое тоже, но это было что-то очень негативное. Я улыбаюсь сейчас, вспоминая, как фыркала, когда подруги расхваливали тебя при мне.  Внешность всегда обманчива, и внешнее поведение тоже – моя мать с детства учила меня этой простой истине! Ах, как же приятно было осознать, что я ошибалась. Вернее, с моим характером приятного ничего не было, была, скорее, досада – как это так, я – и ошибалась! Лили Эванс, чьи поступки всегда правильные и безошибочные, ошибалась.  Но думая так, я глубоко внутри себя уже понимала, что рада этой ошибке. Наверное, мое сердце раньше меня почувствовало приближение счастья в твоем лице.

Многие говорили мне потом, когда мы с тобой уже были женаты, что не могли себе представить нас вдвоем, настолько мы разные. А я, никогда не любившая что-то кому-то доказывать, не спорю с ними: к чему объяснять кому-то, что мы с тобой просто две половинки, не нечто одинаковое, а взаимодополняющие друг друга половинки, составляющие единое целое? За нашей внешней разностью мало кто замечает нашу с тобой схожесть. А кто замечает, тот хитро улыбается –и это бесконечно приятные улыбки!..

Я уже начинаю хотеть спать, и очень скоро, уткнувшись носом в твое плечо, отправлюсь в страну Морфея. Ты знаешь, когда я была маленькая, мне казалось, будто любовь – это что-то такое большое-пребольшое, очень романтичное, очень…не знаю, как и сказать…напыщенное? Лепестки роз, высокие слова, великие дела. Но полюбив, я поняла, насколько Лили Эванс опять ошиблась, тогда как любовь  - это совсем-совсем другое. И какая она бывает разная, как влюбленность отличается от любви времени прогулок под луной, а любовь этого дивного времени отличается от настоящей любви в быту, когда двое начинают совместную жизнь, и учатся высшей, самой глубокой любви, принимая друг друга со всем, что есть, заново, совсем другими людьми, намного проще, намного более земными, в боли и в радости, учась соглашаться друг с другом, идти друг другу навстречу. И – создавая новую жизнь во всех смыслах.

И я не думала, что когда-то скажу это, но теперь говорю с уверенностью: вздохи под луной, геройство и высокие слова – мне ничего этого не надо, ничего этого из символов так называемых высоких чувств. У меня есть гораздо большее: ты, наш сын и наша жизнь. Где слово «наша» - самое главное, потому что год у нас за сотню лет, а времени больше не существует.

Я самая счастливая женщина, Джеймс. Счастливая, благодаря тебе. А любовь  к тебе для меня – и есть жизнь.»