Е.Гайдар осенью 1991 г. о введении национальной валюты

В постинге «Гайдар: это абсолютно идейная позиция» был начат разговор о заслуживающем особого внимания феномене – двукратной (в течение относительного короткого времени) смене позиций Е.Гайдара на прямо противоположную и обратно по такому важнейшему экономическому и политическому вопросу, как введение национальной валюты. До своего вхождения в российскую исполнительную власть 6 ноября 1991 г. Гайдар, как минимум, не возражал против введения национальной валюты, во время нахождения во власти в 1991-92 гг. – противодействовал ее введению, после ухода из власти – называл ее невведение в качестве одной из главных причин провала финансовой стабилизации.

Напомню, что на необходимости введения национальной валюты до его прихода во власть и во время его нахождения во власти настаивали и все известные собеседники Гайдара по этому вопросу – от иностранных советников (А.Аслунд) до членов собственной команды (в т.ч. П.Авен, Б.Львин, автор этих строк). В частности, позиция П.Авена по этому вопросу была недвусмысленно сформулирована в его статье в «Независимой газете» 12 ноября 1991 г.; позиция Б.Львина – в ходе интервью 1 марта 1992 г.

Кроме мнений отдельных членов московско-питерской команды экономистов сохранились документальные свидетельства об их общей позиции. Это, в частности, Альпбахская декларация и Октябрьская (1991 г.) программа экономических реформ. Следует подчеркнуть, что второй текст был подготовлен на 15-й даче в Архангельском под руководством непосредственно Е.Гайдара. Причем он, очевидно, был частично написан им самими и точно им редактирован. В обоих этих документах не только четко заявлено о необходимости введения национальной валюты, но и особенно подчеркнута обреченность на провал любой программы реформ без такого предварительного введения национальной валюты.

Однако какими определенными ни были бы позиции или отдельных членов московско-питерской команды экономистов или даже их совместные декларации и программы, все же отсутствие прямых цитат от самого Гайдара оставляет пусть слабый, но тем не менее ненулевой шанс для потенциального скептика выразить сомнение в том, что Гайдар придерживался позиции, общей с его собеседниками, коллегами и соратниками.

Как на это можно ответить? Только словами самого Гайдара. Ответы такого рода содержатся в его интервью «Утопить в рублях друг друга? После всего пережитого?...», опубликованного в №36 газеты «Мегаполис Экспресс» 5 сентября 1991 г.

Данное интервью ценно не только вполне четко выраженной позицией самого Е.Гайдара по рассматриваемому вопросу. Исключительно важным является и время его появления. Учитывая как сроки тогдашнего издательского цикла, так и то, что газета в то время выходила раз в неделю, наиболее вероятное время записи указанного интервью – вскоре после поражения августовского путча, т.е. конец августа или самое начало сентября 1991 г. Иными словами, это интервью было записано, скорее всего, за три недели до того, как Г.Бурбулис привлек Гайдара к подготовке экономической программы для нового российского правительства. И, следовательно, никакие потенциальные «заказы», «наказы», «пожелания» со стороны российской власти, какие могли бы появиться в дальнейшем, на соображения, высказанные Гайдаром в том интервью, повлиять не могли даже в принципе. Таким образом, высказанные в нижеприведенном тексте гайдаровские соображения являются его собственными в самом прямом смысле слова, наиболее «чистыми», «оригинальными», без каких-либо «внешних примесей».

В приведенном ниже отрывке интервью внимание современного читателя привлекает прежде всего открытая, очевидно, немало шокировавшая в свое время интервьюера (А.Беккера), защита Е.Гайдаром В.Геращенко, воспринимавшегося тогда (не без оснований) в качестве активного сторонника ГКЧП. Сейчас, после раскрытия роли Гайдара в назначении Геращенко руководителем российского Центробанка, подлинное отношение Гайдара к Геращенко уже не является секретом. И потому гайдаровская защита Геращенко в сентябре 1991 г. добавляет лишь еще один дополнительный штрих к реальной картине истории 1991-92 гг.

Что же касается взглядов Гайдара начала сентября 1991 г. на денежное обустройство поставгустовских СССР и России, то они сформулированы им совершенно определенно и могут быть сведены к следующим шести пунктам.

1. Наиболее предпочтительным вариантом, с его точки зрения, было бы сохранение единого рубля при условии невведения республиками своих национальных валют:

«Итак, нам нужно определиться с денежной политикой. Единая – во всех отношениях выгоднее: не надо строить структуру обслуживания валютного обмена, затеваться с громоздкой системой взаимных расчетов в торговле, не будет резкого спада в торговле, как это случилось со странами Восточной Европы. Если Вы решили держаться рубля – спросите профессионалов, каковы требования, чтобы не сорваться. Минимальное – четкий контроль Госбанка Союза, никакой денежной самодеятельности».

2. Однако Гайдар немедленно признает, что такой вариант представляется ему малореалистичным, республики будут вводить национальные валюты:

«Я тоже не верю в политическую реальность спасения рубля как единой валюты, хотя искренне желал бы этого».

3. В случае же введения республиками национальных валют это, по его мнению, следует делать согласованно:

«Если же вы не верите Москве, Горбачеву, Ельцину, не можете по политическим мотивам отказаться от идей национальных валют, давайте двигаться к латам, кронам, карбованцам – но согласованно... Введение самостоятельных денежных единиц не простая техническая задача, и пока они не получили хождение, надо договориться, как нам всем жить».

4. В случае же задержки с введением национальных валют, но при продолжении республиками безналичной эмиссии, а также в случае несогласованного введения валют республиками Гайдар весьма реалистично описывает то, что, по его мнению, тогда может произойти:

«...самым выгодным для правительства республик было опередить друг друга: чтобы остальным досталось меньше товаров, сырья, продукции – пустить в обращение больше денег... Достаточно иметь рычаги безналичной эмиссии: расширять социальные программы, выдавать кредиты отраслям и предприятиям. Безналичная эмиссия для союзной экономики столь же разрушительна, как работа печатного станка. Характерный пример – опережающий рост цен и зарплаты в Прибалтике. Их правительства действовали в такой ситуации прагматично, заботясь только о своих народах. А иначе тебя обойдут другие, и пусть неудачник плачет... Иначе все утонем в хаосе. Если Украина, Прибалтика, Казахстан явочным порядком введут свои деньги, то рубли хлынут в Россию, и мы захлебнемся.».

5. В такой ситуации Гайдар называет главную цель рекомендуемой им стратегии российских властей:
«Самое разумное, что сейчас можно сделать – проводить осмысленную стабилизацию финансов».

6. А в рамках такой будущей стратегии однозначно формулирует главное условие ее успеха (или провала):

«...финансовая стабилизация в республике упрется в сроки введения национального рубля...»

Таким образом, перед нашими глазами – совершенно разумный анализ сложившейся финансовой ситуации в условиях распадающегося СССР, возможных вариантов ее развития, абсолютно реалистичная оценка сложившихся угроз, трезвое формулирование совершенно необходимых шагов российских властей.

Гайдар аккуратно описывает имевшиеся у них тогда опции и четко формулирует приоритеты в денежной политике:

а) лучше всего сохранить единую валюту без какой-либо денежной самостоятельности со стороны новых государств;

б) однако по политическим причинам это нереально;

в) если вводить национальнные валюты, то – согласованно;

г) если денежная политика на постсоветском пространстве перестает формироваться единственным центром из-за продолжения республиками безналичной эмиссии, а также из-за введения ими новых валют, то это будет разрушительным не только для российской, но и для «союзной экономики», мы «захлебнемся в рублях», «все утонем в хаосе»;

д) самое разумное, что теперь делать России – это проводить финансовую стабилизацию;

е) условие успеха такой финансовой стабилизации – это вводить национальный рубль.

[Сравните этот трезвый, ясный, практически безукоризненный анализ с тем невероятным бредом (пардон, но другого слова не могу подобрать), который этот же человек будет нести всего через полгода, причем в условиях еще не гипотетической, как в сентябре 1991 г., а уже реально бушующей, как в феврале 1992 г., гиперинфляции:

«...мы абсолютно спокойно относимся к перспективе введения национальных валют другими государствами; считаем, что все равно в любом варианте для России, учитывая просто ее масштабы и вес в этом экономическом пространстве и произошедшие резкие изменения в соотношении объема денежной массы и валового национального продукта в номинальных ценах – все издержки, связанные с выбросом денег в Россию сейчас не фатальны. Поэтому даже если все остальные республики захотят ввести свои национальные валюты, для России самый дешевый способ – это все-таки принять на себя ответственность за союзный рубль и дальше его использовать. Это абсолютно идейная позиция... Попытка ввести российскую специальную валюту экономически столь же мало разумна, как введение альтернативной американской валюты североамериканскими штатами...»]

Именно такую развернутую систему взглядов с той или иной степенью детализации и с использованием близкой аргументации в это же время (а также немного раньше и немного позже) формулируют и воспроизводят и собеседники Гайдара, и его внешние советники, и члены собственной – московско-питерской – экономической команды. Именно эта система взглядов зафиксирована и в важнейших программных документах команды – в Альпбахской декларации и в Октябрьской программе экономических реформ.

И что же происходит, когда этот человек, столь ясно и определенно сформулировавший эту систему взглядов, с участием которого и под руководством которого подготовлена программа осуществления финансовой стабилизации и введения национальной валюты в России, наконец, оказывается во власти?

ОН ЭТОГО НЕ ДЕЛАЕТ.

ОН ДЕЛАЕТ ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ.

Он проводит финансовую ДЕстабилизацию.

Он противодействует (причем – блестяще) введению национального рубля.

Своим обескураженным коллегам, сторонникам, членам команды всего шесть месяцев спустя он начинает рассказывать какие-то чудовищные байки про «технические фрикции» и безопасность введения республиками национальных валют не только для целого Союза, но и для отдельной России...

В итоге он добивается именно того, что так четко и ясно описано им в качестве неизбежной альтернативы проведению стабилизации и введению национальной валюты (четвертый пункт выше): «безналичная эмиссия столь же разрушительна, что и работа печатного станка», Россия «захлебывается в рублях», «мы все тонем в хаосе».

При этом не остается никакого, даже ничтожного, места любым возможным оправданиям Гайдара – мол, он «не знал», «не понимал», «был вынужден уступить давлению»... Как видим, он все знал, все понимал и все точно сформулировал. Давления же на него не было никакого. Точнее, если давление и было, то прямо с противоположной стороны. Однако, как отметил сам Гайдар, он ему не поддался и действовал в соответствии с его собственной – «абсолютно идейной позицией».

Если и остается теперь какой-то вопрос, то только тот, что уже не раз задавался на страницах этого блога:

Почему?

Зачем он это сделал?

В чем была его цель?

В чем заключалась его «абсолютно идейная позиция» при осуществлении столь успешно организованной им финансовой дестабилизации?

И в деле создания неизбежно сопутствовавшего такой дестабилизации экономического и политического хаоса в стране?


                                                      *                                  *                                  *

Далее следует отрывок из интервью Е.Гайдара А.Беккеру «Утопить в рублях друг друга? После всего пережитого?...», «Мегаполис Экспресс», №36 (71), 5 сентября 1991 г.

С директором Института экономической политики, доктором экономических наук Егором Гайдаром беседует наш обозреватель Александр Беккер.
Беккер: – Буквально в первые часы переворота председатель Госбанка СССР Геращенко направил в республиканские банки несколько телеграмм, смысл которых сводился к тому, чтобы взять под жесткий контроль центра все кредитно-денежные операции и по сути обеспечить ГКЧП финансовые тылы. В обыденном сознании главный банкир страны – прямой пособник путчистов. Но ведь тот же Геращенко задолго до 19 августа бил тревогу. В "Известиях", "МН", даже в "Советской России" он предупреждал, что рубль в большой опасности и борьба республик с центром в финансовой сфере губительна для всех.
Гайдар: – В этическом плане председателя Госбанка оправдать нельзя. Но я бы не хотел бы, чтобы профессиональная позиция человека расценивалась как антигражданская. Суть дела в том, что компромисс по денежной системе, зафиксированный в проекте Союзного договора, был нежизнеспособен. На этот объективный факт, который подтвердит любой грамотный экономист, и указывал Геращенко. Проект договора не поставил преград на пути перераспределения республиками в свою пользу дохода от денежной эмиссии. А это значит, что самым выгодным для правительства республик было опередить друг друга: чтобы остальным досталось меньше товаров, сырья, продукции – пустить в обращение больше денег.

Б.: – И для этого не нужен был печатный станок.
Г.: – Конечно. Достаточно иметь рычаги безналичной эмиссии: расширять социальные программы, выдавать кредиты отраслям и предприятиям. Безналичная эмиссия для союзной экономики столь же разрушительна, как работа печатного станка. Характерный пример – опережающий рост цен и зарплаты в Прибалтике. Их правительства действовали в такой ситуации прагматично, заботясь только о своих народах. А иначе тебя обойдут другие, и пусть неудачник плачет... Итак, нам нужно определиться с денежной политикой. Единая – во всех отношениях выгоднее: не надо строить структуру обслуживания валютного обмена, затеваться с громоздкой системой взаимных расчетов в торговле, не будет резкого спада в торговле, как это случилось со странами Восточной Европы.
Если Вы решили держаться рубля – спросите профессионалов, каковы требования, чтобы не сорваться. Минимальное – четкий контроль Госбанка Союза, никакой денежной самодеятельности. Не верите нам, пригласите третейских судей из Международного валютного фонда. Если же вы не верите Москве, Горбачеву, Ельцину, не можете по политическим мотивам отказаться от идей национальных валют, давайте двигаться к латам, кронам, карбованцам – но согласованно. Иначе все утонем в хаосе. Если Украина, Прибалтика, Казахстан явочным порядком введут свои деньги, то рубли хлынут в Россию, и мы захлебнемся. Раз уж не избежать развода, разойдемся без битья посуды и ругани. Введение самостоятельных денежных единиц не простая техническая задача, и пока они не получили хождение, надо договориться, как нам всем жить.

Б.: – Вы обрисовали два варианта, однако, несмотря на то, что единую валюту иметь выгоднее, у этого варианта шансы мизерны – слишком сильна в республиках реакция отторжения всего, что связано с имперским прошлым.
Г.: – Я тоже не верю в политическую реальность спасения рубля как единой валюты, хотя искренне желал бы этого.

Б.: – Если так, что нам сулит ближайшее будущее?
Г.: – Продолжение процессов, которые уже обозначились. Постепенный разгон инфляции. Не думаю, что он будет быстрым и до конца года перейдет в гиперинфляцию. Есть ведь противодействующая тенденция: тут и традиции ценовой стабильности, отсутствие механизма индексации, валютный курс оказывает воздействие на ограниченный круг товаров, контракты долгосрочные, зарплата пересматривается не ежемесячно. Самое разумное, что сейчас можно сделать – проводить осмысленную стабилизацию финансов.

Б.: – Но уже в рамках России? Не обращая внимания на остальные республики?
Г.: – В первую очередь, России, но и в рамках республик, согласных играть по одним правилам.

Б.: – Хотя число желающих "играть" тает на глазах.
Г.: – Это не наш вопрос. Если всерьез, то Россию это меньше всего должно волновать. Она может оздоровить рубль сама на своей территории, хотя придется решить множество технических проблем. А до того нас потерзает высокая инфляция. Вообще, размораживание цен с экономической точки зрения целесообразно. Но мера эта жесткая, скажем так, одноразовая. На нее может решиться правительство, которое завтра уйдет в отставку. А я не хотел бы, чтобы новые российский лидеры быстро утратили кредит доверия.

Б.: – Позвольте не согласиться. И без переворота Кабинета министров СССР сошел бы со сцены – так предусматривал Союзный договор. И при формировании нового союзного правительства для Горбачева и республик компромиссной фигурой главы кабинета мог стать Владимир Щербаков. Ему на роду было написано предпринимать непопулярные меры по финансовой стабилизации, сгореть на этом и расчистить дорогу Явлинскому, да и в целом политикам новой волны. Но сейчас ситуация развернулась на 180 градусов. Как в свое время у Мазовецкого в Польше и Марковича в Югославии, у российских лидеров колоссальный капитал народного доверия. Оттягивать либерализацию цен нельзя. Петля опять затянется.
Г.: – Соглашусь в вами, если правительство России готово отпускать цены завтра. А вот такой уверенности у меня нет.

Б.: – Какие мотивы могут быть у Ельцина, Силаева, чтобы отложить решающий шаг до "лучших" времен?
Г.: – Их два – политический и экономический. Если говорить о профессиональной стороне, то в кредитно-денежной сфере сейчас полный бардак. Далее, финансовая стабилизация в республике упрется в сроки введения национального рубля...