Неизлётная стрела (баллада)
Истинная аскеза угрожает Изначальным Богам тем, что аскет, достигая совершенства, приближается к полноте того или иного Намерения. Тем самым он может оспорить и даже прервать абсолютность того бога, которому это Намерение свойственно.

Рассказывают про Ахати, что он во всём сущем высматривал лишь Вишну, чтобы, подражая ему, отказаться от страстей и влечений и достичь освобождения от тех трёх судеб, что он постоянно проживал одну за другой — судьбы воина, судьбы купца и судьбы нищего.

Достижение славы уравновешивалось достижением власти, а достижение власти — страданиями нищеты, а страдания нищеты — вновь становились славой воина. Так судьба воина превращала его в купца, судьба купца превращала его в нищего, а судьба нищего — снова в воина и это колесо крутилось бесконечно, потому что стремилось к равновесию.

Но поскольку он искренне высматривал бога Вишну в каждом существе, которое встречал, то однажды, на поле битвы под Шиккой, он узнал одного человека в набегающем ряду врагов и воскликнул: «Этого человека я уже убивал!»
И воскликнув так, Ахати впервые прервал напряжение тетивы не выстрелом, но ослаблением натяжения. Он снял стрелу с тетивы и воткнул её в землю у своей правой стопы. А враг, которого он не убил, набежал на него и зарубил его мечом. После этого деяния Ахата родился брахманом в роду брахманов.

Будучи брахманом, он прочитал свитки и достиг зрелости ума. Он понял, что молитвы не освобождают от страданий, а личная вера в бога мешает видеть бога во всём сущем.
Он отказался от молитв как от обременения, он отказался от веры в богов как от лжи и однажды он увидел бога Вишну и, на этот раз, увидел его не в ком-то внешнем, а в себе самом. В этот миг он достиг нирваны, но остался деятельным. Его нирвана была такова, что он мог совершать любые действия не прерывая её.

Посмотрел на него Вишну и сказал: «Чем он отличается от меня теперь? Только тем лишь, что я знаю, что я бог, а он до сих пор думает, что он - нет. Но это недолго продлится, он настигнет меня на пути совершенства и обгонит и станет более Вишну, нежели я сам. Так в чём же я превосхожу его, что я уже бог, а он ещё нет?»

И Вишу решил повергнуть Ахати обратно в карму соблазном к благой деятельности. Ибо это единственный соблазн, что может пробудить желания в истинном аскете. Вишну становился одновременно и разбойником и тем бедолагой, которого разбойник грабил, становился насильником и той женщиной, которую тот насиловал, становился неправедным судьёй и тем невиновным, кого судья обрекал на казнь. И всё это он, так или иначе, показывал Ахати, но тот не выходил из своей нирваны.

Ахати внятно видел Вишну во всех этих образах, видел его как Единого Бога и прославлял его как Бога Единственного, говоря: «Истинно, я не вижу иных богов ни здесь, ни где-либо, ни даже в себе самом — он один всюду и всегда. Полнота его присутствия безупречна!»

Услышал Вишну эти его слова и воскликнул: «Вот, теперь я знаю в чём моё преимущество перед ним! Я могу не только наполнять собой всё сущее, достигая абсолютной полноты присутствия, но могу и покидать всё что угодно, достигая столь же абсолютной полноты отсутствия! Эта способность и делает меня богом»

И Вишну взял да и покинул полностью того воина, которого Ахати узнал на поле битвы под Шиккой и в которого он тогда не стал стрелять, разглядев Вишну даже в нём.

И вот, Ахати начал проживать ту битву снова, поскольку событие это пришло в противоречие с чувством полноты божественного присутствия, обеспечивавшего Ахати нирвану. И увидел Ахати своего набегающего врага как существо в котором бог полностью отсутствует. И он был поражён этим отсутствием бога в существе, поражён как сильнейшим страхом.

Ведь всюду он видел Вишну, и в себе самом он видел Вишну, и во всех людях - но в том человеке Вишну не было. В нём была лишь тьма божественного отсутствия и ужас ею порождаемый. И другие воины это тоже почувствовали и дрогнул ряд в котором стоял Ахати и попятились бойцы как напуганные дети. Тогда призвал Ахати в своё сердце всё то безмерное благо, что он создал за время своей аскезы и благо стало его храбростью и храбрость стала действием. Вскинул он лук и оттянул тетиву до уха и ударил стрелой в набегающего демона и демон пал и исчез из Мироздания навсегда.

И поскольку всё своё благо без остатка вложил Ахати в этот выстрел — выстрел, что совершил он во имя бога, то нирвана его прервалась. Стал он обычным человеком и вернулся в круг перерождений и всё что у него осталось от времён нирваны, так это смутная память о том, что был он когда-то то ли богом, то ли подобием его.

Однако даже этой малой памяти оказалось ему достаточно, чтобы вновь стать аскетом и через множество перерождений - снова достичь нирваны. И так повторилось бессчётное количество раз. Ведь, хотя Ахати вновь и вновь достигал нирваны, некая сила вновь и вновь бросала его в колесо перерождений, отнимая всё то благо, что он создавал своей аскезой для себя и других существ. Ещё множество жизней прожил он и однажды придумал уловку.

«Если — сказал он сам себе — если того блага, что я достигаю аскезой достаточно для обретения нирваны, то что будет, когда я вложу всё это благо не в нирвану, а в вопрос к богу? Он должен мне ответить!» Так он и поступил, он спросил у Вишну: «Господь мой, скажи — почему, хотя я могу достичь нирваны, я не могу удержаться в ней? Почему меня, не совершающего ни единого действия, не желающего ни единого желания, снова хватает карма?»

Увидел Вишну, как невероятно много чистого блага превращено аскетом в этот вопрос и ужаснулся. Ибо если бы он оставил столь благой вопрос без ответа, Вселенная бы погибла в пламени этой несправедливости.

«Знаешь ли ты — сказал Вишну — сколько чистого блага ты вложил в тот выстрел, которым ты убил обезбоженного человека на поле под Шиккой? Не знаешь? Так знай — такого бесконечного количества блага тебе бы хватило на то чтобы стать мной - богом Вишну и творить бесконечные вселенные. А ты потратил всё на убийство! И теперь твою стрелу ничто не может остановить — ни время, ни расстояние, ни даже моя воля. Воистину, твоя стрела стала неизлётной!
Летит она — не падает, ни во что не втыкается ибо всё пробивает, а в кого попадёт, тот тотчас умирает.
И всем тем, кто пал от твоей стрелы во всём множестве миров что она пролетела — всем им ты стал убийцей! И всякий раз, когда кто-то погибает от твоей стрелы, карма выхватывает тебя из нирваны, чтобы ты своими неисчислимыми рождениями уравновесил эту смерть».

Сказав это, Вишну замолчал и принял свою многорукую форму с оружием в каждой руке. Ведь он ждал, что теперь Ахати обратится в демона и кинется на него для мщения.

Однако, аскет, утративший всё своё благо, оставался неподвижен. Закрыв глаза - он смотрел одним лишь сознанием - и он видел как неизлётная стрела летит из мира в мир, как она убивает, пробивая навылет, и летит дальше.

Но Ахати больше не чувствовал сострадания к гибнувшим существам, ибо он сам ощутил себя таковым. И когда он заплакал, то слёзы его возникли не из сострадания ко всему сущему, а из сожаления о навсегда утраченной нирване. Вишну понял, что Ахати больше не сможет соперничать с ним в достижении полноты божественного Намерения, а поняв - сразу забыл о нём и удалился.

Дальнейшие годы этой жизни Ахати провёл, охваченный жаждой нирваны.
И хотя он продолжал видеть Вишну во всём сущем, он смотрел на своего бога с ненавистью или же, устав от ненависти — смотрел с равнодушием.

Однажды, будучи уже старым человеком, Ахати, как всегда, пришёл на базар и открыл свою лавку, где он торговал тканями. Сидя в тени навеса смотрел он на базарную толпу и в каждом человеке видел образ бога и дрёма охватывала его от этого однообразия. И тут случилось нечто такое, что заставило Ахати пожалеть о том, что он торгует тканями, а не клинками. Некий человек подошёл к прилавку и стал разглядывать бирюзовую полосу. И в этом человеке не было бога, он был как невыразимой черноты тень, оживляемая непонятной силой.

Вспомнил Ахати поле битвы у стен Шикки, но не так, как вспоминают события жизни, а как вспоминают утром уже выцветающий сон. И он принялся всматриваться в обезбоженного, пытаясь понять — тот это или другой и тогда обезбоженный тоже всмотрелся в него.
«Воистину, странную жизнь я прожил — сказал Ахати — в утреннюю пору её я разговаривал с богом, а вечерней порой говорю с тем, в ком бог полностью отсутствует. Кто ты? Не тебя ли я убил на поле под Шиккой?»

Пожал плечами обезбоженный. «Я просто другой бог - ответил он - Ты не видишь Вишну во мне, потому что я не Вишну» «А кто же ты?» - прошептал Ахати и тот, кого он видел как полностью обезбоженное существо, ответил: «Меня зовут Шива»
Тогда вскочил Ахати и воскликнул: «О, Другой Бог! Поставь меня перед моей стрелой!»
Но Шива уже затерялся в толпе.