Генерал привычно велел готовиться к прошлой войне. Отозвать дипломатов из страны бывшего противника и заранее разорвать отношения, чтоб не было как в предыдущий раз. Наштамповать танкеток, размножить устаревшие карты. Укрепить оборону в местах прорывов того времени. Объявить мобилизацию по архивным спискам военнообязанных и ждать прибытия мертвых по повесткам.

Разумеется, такие меры были лишь военной хитростью. За их дымовой завесой велась подготовка не к прошлой войне, а — конем — сразу к позапрошлой. В строжайшей тайне артиллерию модернизировали до гладкоствольной. Казаки ставили удар, тренируясь на арбузах, гусары учились молчать. Простые мужики окали, гэкали и надрачивали дубину народного восстания.

Это была солдатская смекалка, возведенная в степень трех тяжелых генеральских звезд. Ибо раз уж предугадать облик грядущей войны все равно невозможно, то и неважно, к чему именно идет подготовка. В конце концов, боевые действия продолжаются уже который год, но никто так ничего и не понял. Генерал командует поднять себе веки и рассматривает сводку.

Цифры не сходятся, выворачиваются наизнанку. В размерах целого фронта потери ничтожны, на уровне мирного времени, но чем крупнее масштаб, тем положение хуже. Операция по взятию дачного поселка перемалывает несколько полков, штурм одинокого сарая — дивизий. Генерал опускает воспаленные веки и мучительно пытается вспомнить, когда и где он ошибся.