Арбатская еврейская истина Кондаковых и Седаковых
Кому-то нравится Дм. Кузьмин в бархатных красных штанах, окутанный газовым черным шарфом, от которого разит парфюмерией. Кому-то нравится "Вавилон" и не нравится впавшая в грех и в "грязь" Юнна Мориц.
Острые клювики-носы устремлены в небо, посреди которого они выдалбливают светоносную лунку. Ольга Седакова, задыхаясь от страсти, пишет о "сияющем свете Майдана", прогрессивные интеллектуалы (Сокуров) и "выдающиеся рок-музыканты" (Гребенщиков, Шевчук, Бутусов) призывают к "вечному миру", трясущимися, влажными, сладострастными пальцами засовывают в трусы молодежи разноцветные гандоны, которые при случае могут оказаться взмывающими в небо воздушными шариками.

В точности также, будь они живы, булькали бы что-нибудь Канторы, Лихачевы, Аверинцевы.
Только не Зиновьев, не Максимов, не Высоцкий.
Эти всегда были с народом, а не с кучкой отщепецев.
Сейчас страдающие арбатцы встречают друг друга в роскошных старорежимных квартирах, подаренных им "советским тираном", падают друг другу на грудь и рыдают, рыдают...

"При свете Майдана российское общество (не власть, а общество) выглядит позорно. Слово жесткое, но мягче я не скажу.
Свет Майдана - - это свет преодоленного страха. Свет Майдана – это и свет надежды. Свет Майдана – это и свет солидарности. Свет Майдана – это и свет реабилитированной человечности."

(Ольга Седакова. Российское общество при свете Майдана.)

Любуйтесь, кому не лень. Этой дуре не жалко убитых, расстрелянных. Она парит в небе в мечтах о долгожданном Израиле.



Аверинцев бы еще и Осю вспомнил, к случаю приплел бы. Но Осип Мандельштам о Крыме высказался вполне определенно.

После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы – на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.

Я сказал:"Виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке,
В каменистой Тавриде наука Эллады, – и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки".

Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь: в греческом доме: любимая всеми жена,–
Не Елена – другая,– как долго она вышивала?

Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

Это Россия в Крым возвращается.
О чём вой?