Под землей, в метро две нищие девушки играли на скрипках адажио Альбинони.



Мысль о том что кто-то мог кинуть монетку другую в их зазывно раскрытый футляр, показалась мне настолько кощунственной, что я с трудом сдержал возглас отчаяния, вопиющий о несправедливости подземного мира.

Я пытался переставлять замерзающие ноги, чтобы унести оттуда свой заиндевевший механизм, однако музыка вернула меня. Я сделал несколько робких шагов назад, мелко трясясь, под хруст прокручивающихся шестеренок, ощущая в смоем мозгу вверхидущие электрические спазмы - такие бывают у меня при внезапном ощущении единения с толпой. Толпа действительно быстро образовывалась. А мой череп испытывал приятные покалывания от сковывающего его обруча.


Мы стоим единым полукругом покачивая головами, ловя каждое движение исхудалых девичьих рук. Просто невозможно смириться и невозможно не смотреть. Странным образом, по жестокому недоразумению природы, то место, где две девушки водят рыбными палочками по своим замусоленным деревянным конструкциям, совпадает с местом, которое по нашим приблизительным расчетам является центром льющейся музыки.

Нащупав левой ногой ступеньку, я поставил на ее угол ступню, подобрав такое неустойчивое положение, чтобы пошла вибрация.

Сойдя с эскалатора, какой-то парень машинально кинул девушкам сложенную вдвое десятку, и скорой походкой направился к ступенькам, ведущим на платформу станции.

Я видел как двое или трое бросились душить его. Если бы я стоял чуть ближе, я бы сам душил его, давя на шею ключом от почтового ящика.