Лучше всего о Панине расскажет только Панин:
Член-корреспондент РАН И.А.Панин о жизни в науке
Вот уже три года (2000-03) как я получаю грант Фонда содействия отечественной науке (www.science-support.ru). Причем сам фонд исключительно интересный! Он был создан при президиуме Академии наук тремя олигархами: Абрамовичем, Дерипаской и Мамутом.
А все мое математическое образование произошло от кружка Виро и спецкурсов Суслина. Последние на третьем и четвертом курсах проводились по пять раз в неделю как минимум по два часа. Когда я на Западе о таком колличестве спецкурсов рассказывал, народ там просто изумлялся. Даже выпускники знаменитой Ecole Normale Superieure признавались, что с такой педагогической активностью никогда не сталкивались. Так что я считаю, что нам повезло: мы попали под фантастическую педагогическую активность Андрея Александровича. Просто удивительно, что, будучи таким великим математиком, он еще находил по десять часов в неделю, чтобы учить нас (лишь полгода назад я узнал, что Андрей Алексеевич был еще и кандидатом в мастера спорта по гимнастике, и прекрасным плотником, чем он подрабатывал в советское время).
– В аспирантуре в ЛОМИ я снова начал много играть в футбол, волейбол, настольный теннис. По последнему стал даже чемпионом общежития. Конечно, мы ездили на картошку, на овощебазы, но никаких негативных воспоминаний у меня от этого не осталось. Главное, я снова занимался любимыми задачами с любимым учителем, порой беседуя с ним по семь часов подряд и поддерживая жизненные силы лишь чашками чая. Это была такая сильнейшая медитация, посредством которой знания переходили от учителя к ученику. Это стоит отметить, поскольку столь близкое общение ученика и учителя на Западе мне вообще не встречалось. Из этих многочасовых бесед я вынес не только технику, но и глубинную методологию Суслина. Нельзя сказать, что он в этом плане изобрел что-то принципиально новое, он сам этого никогда не формулировал. Но методология его была оригинальна и напоминала такой меч-кладенец. То есть вы вроде бы все понимали, но поднять этот меч все равно не могли. Суслин разбирался с задачами примерно так: сначала видим, потом веруем, потом доказываем. Потому что, если вы не уверовали, то замысел до конца не доведете. Когда дело дойдет до техники и проблем будет предостаточно, то дух всегда упадет первым. А если вы перестаете верить в то, что делаете, никакого результата не добьетесь. И никакая логика вам не поможет: логика никогда не была инструментом доказательства, скорее это инструмент скепсиса. В авангарде же математики, на самом ее высоком гребне, по моему глубокому убеждению, находятся мифологемы. То есть гипотезы, предположения, взаимоотношения между разными несуществующими объектами. Вот как комплексные числа официально не существовали три века, но ими пользовались, люди вызывали друг друга на разные соревнования и решали при помощи этих комплексных чисел уравнения третьей и четвертой степеней. То же самое произошло с дифференциальным исчислением: пока они были узаконены, прошло много-много десятилетий. Покуда вы учитесь в университете, у вас может сложиться впечатление, что этот процесс этот уже давно закончился. На самом же деле вас просто учат тому, что было триста лет назад, потом двести, сто, наконец, к моменту диплома вы выходите на вещи, которые были актуальны тридцать лет назад. То, чем занимается руководитель, имеет актуальность примерно пяти лет. Но реального процесса студент просто не видит. А его двигателем являются мифологемы. Все первые люди в любой текущий момент времени являются концептуалистами, философами в математике и создателями этих мифологем. Например, прежде чем теорема Ферма была решена, с восьмидесятого по девяностый год был сильнейший штурм, когда ее как отдельную задачу сумели включить примерно в пять разных концепций. И одна из них сработала! Андре Уайлз поверил в одну из упомянутых концепций и использовал для ее технического доказательства теорию автоморфных форм от одной переменной. Про нее тогда во всех учебниках писали, что это, мол, мертвая классика, и использовать ее для вывода чего-то нового совершенно невозможно. Но Уайлз ее вытащил на поверхность и использовал как основной технический инструмент для решения теоремы Ферма. Так что в начале, как видите, были придуманы пять мифологем, а уже потом задача была решена. То же самое в нашей области науки. Мотивные когомологии были предсказаны Гротендиком тридцать лет назад. Вот Воеводский их придумал и сразу решил великую задачу, получил вдобавок Филдсовскую медаль. Но главное ведь – инструмент создал! Ведь поток людей за ним хлынул не потому, что задача решена (раз решена, что там еще делать?), а потому, что тем самым он открыл новое «пространство».
На что это похоже, когда после долгой осады вы вдруг находите лазейку к решению проблемы? Что вы чувствовали, например, когда вдруг поняли задачу, предложенную Исковских?
– Наверное, как в любом творчестве, художник что-то ищет-ищет и вдруг… щелчок, и он увидел. В математике происходит примерно то же самое, только всех нас можно условно разделить на два типа: люди формульные и концептуалисты. Думаю, что я скорее принадлежу ко второй категории и больше мыслю образами, как и Суслин. Хотя он формулами владеет очень свободно, его мыслительный импульс все равно идет не от них. Я же формулами манипулирую не так чтобы очень, поэтому мой способ занятия математикой примерно такой: сидишь и в буквальном смысле смотришь в потолок или на доску. Но смотришь не с тем, чтобы формулу написать, а чтобы глаз на чем-то остановился… И медитируешь. Ощущения бывают разные, но самые правильные мысли всегда очень успокоенные. По прошествии времени (иногда очень значительного), действительно, раздается щелчок и вдруг понимаешь, что это правильно. Как будто занавес подняли, и ты увидел то, что всегда здесь было, но от твоего взгляда ускользало. Поэтому главное просто выйти в правильное состояние, и тогда тебе откуда-то сверху решение спускается. Я глубоко убежден, что спускается именно «сверху» в плане того, что не вы сами из себя придумываете. У меня были многочисленные попытки придумать из себя. Это приводит к очень большому нервному напряжению и незначительным результатам. Если хотите, это можно сравнить с описаниями откровений в христианской традиции. Вокруг человека летают ангелы и, если он сумет их разговорить, они что-нибудь интересное скажут. И тогда сразу возникает ощущение гармонии, «математическое» ощущение. Видимо, у Данте в его «Божественной комедии» идет речь о гармонии сфер: когда сферы трутся друг о друга, раздается музыка. Так вот, математики эту музыку слушают.
я получаю грант Фонда содействия отечественной грант[,]
создан[ый] при президиуме Академии наук тремя олигархами: Абрамовичем, Дерипаской и Мамутом.
спецкурс[ы] Суслина [] на третьем и четвертом курсах проводились по пять раз в неделю как минимум по два часа.
В авангарде же математики, на самом ее высоком гребне, по моему глубокому убеждению, находятся мифологемы. То есть гипотезы, предположения, взаимоотношения между разными несуществующими объектами.
---И все-таки, имея такие хорошие связи на Западе, почему вы не уехали?
по ссылке от http://www.livejournal.com/users/harmaty |
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}