Entry tags:

marina georgieva, Андрей Овчуков-Суворов, Дмитрий Абаимов, Марина Георгиева

Тырнет-трансляции

Что еще сказать?

Свое повествование я начала с того, что единственное, что я умею хорошо делать в этой жизни – это танцевать и любить. Говорила, что все знают, как я умею танцевать. И мне захотелось, чтобы все знали, как я умею любить. С каких-то пор мне стало казаться, что реклама по телефону, когда очередной хахаль хватает трубку, - этого не достаточно.

Мне захотелось, чтобы мир узнал любовные истории изнутри, в процессе многочисленных драматических коллизий. Так у меня появилось новое увлечение. С 2012 года я стала заниматься любовью исключительно со шнурком на шее. Со шнурком, на котором болтается мобильный телефон.

Он у меня и раньше болтался. Но одно дело, когда он болтается по дороге домой и все слышат, как я на светофоре хватаю за яйца водилу-чечена, затаскивая его в койку. И совсем другое дело, когда он болтается в постели или за минуту до нее, когда я соблазняю очередного любовника.

Иногда те, кто слышит такие откровения, успевают нажать кнопку записи. Тогда подобные откровения появляются вскоре на портале YouTube. Почти как у Юлиуса Фучика – репортажи со шнурком на шее!

Первый блин – комом. На Ю-Тубе висит мой первый коротенький репортаж на две минутки с небольшим, в котором я сосу хуй 30-летнему кагебешнику Диме (Абаимов Дмитрий Александрович, Москва, Партизанская. 17, корпус 2, кв. 33, т.4954474547, моб.9160723914, сейчас в следкоме у Бастрыкина служит, младшим следователем). Пьяный Дима на этом ролике почти спит, какой-то неуклюжий, спрятался под одеяло.

- Ну, посмотри! Открой! Посмотри, как я… - шепчу я ему и, не дожидаясь ответа, карабкаюсь на него верхом и в порыве оргазма начинаю визжать, как жеребенок (http://www.youtube.com/watch?v=xl7DKvcVxeA).

Дима Абаимов появился у меня на 8 марта 2012 года. Вернее, на девятое. Восьмое я провела одна, грустила. Звонила всем «бывшим».

Все – с кем-то, Все – где-то. Одна я - одна, извините за тавтологию.

И тут подцепила этого малознакомого тупорылого гебешника в каком-то гадюшнике за Курским вокзалом (давно с ним встречалась мельком, на конспиративной квартире гебешной, когда сдавала свои еженедельные доносы на руководителей ЮКОСа).

Приперся этот тупой гебешник с двумя толстыми «кошелками». На него посмотрела внимательно – ахнула. Такой, о каком мечтала. Как я его раньше не разглядела! Огромный, мясистый, деревенский. Сельский увалень, простой, как валенок. Подружке своей sms отправила: «Наташа! Всё – супер! Приезжай».

Но Наташа благоразумно не приехала. Потому что в половине третьего ночи я даже тех толстых баб, с которыми Дима из клуба приперся, выгонять стала. Выгоняла «кошелок» с кошелками, с продуктами «на дорогу». Не терпелось мне этого валенка в постель затащить. Впрочем, может, они бы и просидели до утра, до пяти, пока метро не открылось, эти «кошелки». Но тут менты нагрянули, соседи вызвали на шумную вечеринку. Вот «кошелки» и стали собираться. Я им такси вызвала. Надавала продуктов, тех кошелок, что Дима привез. Ну, чтоб не обижались, что выставила на мороз ночью. «Кошелки», правда, из-за этих кошелок (опять извиняйте за тавтологию!) перемерзли там, во дворе. Целый час стояли, ждали, пока тачка приедет. А до трассы оживленной, до Ставропольской, с тяжелыми сумками дойти уже не могли. Почти целый час простояли, а вернуться постеснялись.

Ну и правильно, что постеснялись! Через пять минут, как они ушли, мы с Димой уже в постели кувыркались.

Дима у меня тоже жил, как альфонс. В общем, второй Славик. Я тогда без работы была. Денег особенно нет. Покупала, что могла. Дешевого пойла в картонных коробках, «левого» московского коньяка, каких-то паштетов, провернутых через мясорубку из объедков соседнего чеченского борделя «Наманган». Однажды папарацци даже ко мне домой умудрились попасть, в тырнетах всю эту гадость на всеобщее обозрение выставили. Да еще с претензией, вот мол, у всех православных – Великий пост, а Марина Георгиева пьянствует почем зря да еще мясо жрет из объедков. Какой, мол, позор!

«Великий пост Марины Георгиевой» - под таким заголовком папарацци печатали этот снимок. На переднем плане – бланк банковского перевода, по которому альфонс Абаимов пересылал зарплату благоверной в Усть-Пиздюйск

Очередной конфликт интересов. Так выглядела дверь «лубяной избушки», когда я «усыновила» 30-летнего гебешника Абаимова

А Дима этот всё свое жалованье гебешное да надбавки за «звездочки», всё своей благоверной в Усть-Пиздюйск отправлял. У меня даже бланки банковских переводов валялись (в кадр к папарацци и они попали). Так что я ничего, кроме отбросов, и покупать не могла.

Но поначалу этот Дима вел себя вроде как хозяин даже, что меня несказанно радовало. На «бывших», тех, которые звонили, наезжал. Мол, теперь тут он хозяин. Эсэмски сердитые им слал. Но вскоре слинял. Видно, старая я для него. По возрасту он мне в сыновья годится.

13-го апреля, тоже во время Поста еще, как раз на Страстную пятницу, я соблазняла в прямом эфире уже другого хахаля.

Но того несложно было соблазнить. Карлик, уродец с короткими ручками-ножками. С приплюснутой башкой. Тоже гебешник. Гебешный вертолетчик из ЦСН (центра спецназначения ФСБ, который в самых грязных делах под Урус-Мартаном использовали). Говорили, этого вертолетчика Басаев недострелил (мол, Черномырдин отвлек, кричал: «Шамиль Басаев, возьми трубку!», вот и отвлек). В общем, упал вертолетчик с вертолета, недострелянный, башкой вниз. От того и морда приплюснута. Говорили еще, предки не хотели, чтоб он рожался. Мол, жертва аборта, которую щипцами из мамкиной пизды вытягивали. Вырос маленьким, но жирным до ужаса. Папаша директором «Артека» был, потом домом творчества в Малеевке заведовал. Харчи, как водится, домой тащил. Вот и раскормил ребеночка.

Короче, тот еще тип, от которого все шарахаются и которому никто «не дает». Сам – без денег. Я его затащила около полночи, когда и метро скоро закроется, а троллейбусы, автобусы уже давно «закрылись». Он в Выхине, у самого МКАДа живет, ему из Люблинского предместья на двух автобусах-троллейбусах с пересадками ехать. Как только я основательно «заговорила» его, стало ясно, что никуда он от меня теперь не денется. Я его и оприходовала. Стала, как раньше под Гудермесом, использовать в своих грязных «спецоперациях». То устроит он для меня дебош с каким моим «бывшим», то машину другому «бывшему» разукрасит. Расплачивалась «натурой», Он и рад-радешенек. Никто ж, кроме меня, никогда и не даст ему. А мне – не жалко! Нет, в постель больше не ложилась. Так, отсасывала иногда.

Андрюшей его звали. Фамилия – Овчуков. Он еще стал какие-то якобы дворянские корни искать, двойную фамилию себе придумал, типа: Овчуков-Суворов Андрей Борисович, Москва, Ферганский бульвар, 12. кв. 187, т.4957091617, моб.т.9152844513).

Упавший с неба вертолетчик так и остался с приплюснутой башкой

Репортаж с ним, кстати, в два раз длиннее получился, чем с Димой Абаимовым. Уже не две минутки с небольшим, а целых четыре. Или почти четыре, но это не важно (http://www.youtube.com/watch?v=uI7JeqpKTh0).

На следующий день Овчуков первый раз и пригодился. Я ему дебош заказала на «Красном Октябре», на вернисаже Михаила Рошняка. Потом и в галерее А-3 на Арбате дебош заказала, и в Открытом клубе на Спиридоновке.

На радостях после первого дебоша здорово напилась. Помню, с подружками перешли пешеходный мостик от «Красного Октября» к храму Христа-Спасителя, зашли в мастерскую Льва Дьяконицына на Гоголевском бульваре, там выпили, оттуда - на пасхальную службу в Филипповском переулке. Из церкви поперлась к подружке, которая жила в каком-то сквоте за Крестовской заставой. Так напилась с каким-то нарком, что осталась с ним на следующий день, когда хозяева пошли отмечать Пасху в одну из московских галерей (там еще и день рождения, юбилей был у хозяина галереи).

Пасхальный вечер в мастерской Льва Дьяконицына. Великий Пост еще не закончился (суббота, 14-го), а я уже в стельку пьяная, но еще не побитая

А вечером – ужас! Приезжает эта теплая компания с вернисажа да еще одного из моих «бывших» с собой прихватывает. Подружка коварная специально так сделала, чтоб посмотреть, как он на всё это безобразие реагировать будет.

И вот приезжает веселая компания, а мы с нарком веселимся, кувыркаемся в постели, запершись изнутри. Он – не просто нарк, он - наркокурьер. Только что приехал с Кавказа. Из валяющихся на стуле брюк торчит плотный кошель, набитый тугими пачками розовых купюр с мостом через Амур.

В общем, полчаса одевались, потом с нарком к двери пьяные подползаем, а как услышала я голос «бывшего» своего, так нарка назад тащу. Но тут хозяин сквота стал в дверь ногами колотить, соседи в стенку дубасят, мол, хватит шуметь по ночам. В общем, нарк пошел открывать.

Я спряталась в стенном шкафу, завернулась в шубу, думаю, не очень больно будет. Но когда «бывший» увидел меня, пьяную, помятую, полуголую, со слезами и соплями на роже, так исколотил, что мало не покажется. Шуба не помогла!

Я, помню, еле выбралась из своего убежища, рыдала, плакала. Только и могла повторять сквозь слезы, растирая слюни, слезы и сопли по пьяной роже:

- Кто меня сдал? Кто меня сдал?! Кто меня сдал?!!