mbla's Journal

Ещё о том, кто откуда
Вспомнилось вслед

Был у нас в Провиденсе (штат Род-Айленд) знакомый швейцарец по имени Бруно.
Он происходил из горной немецкоязычной деревни и говорил по-французски со скоростью одно слово в одну минуту. Совершенно свободно. Только с акцентом и исключительно рассудительным тоном.

Так случилось, что в нашем доме он познакомился с двумя швейцарками, которые вдвоём путешествовали по Америке. Одна из подружек происходила из деревни совсем рядом с родной деревней Бруно – только эти две деревни разделялись горой.

Вероятно, присутствие горы обусловило отсутствие общения между двумя деревнями, между которыми по птичьему полёту километров 10, и оказалось, что диалекты швейцарского немецкого в них слегка отличаются, – Бруно и девочка, которую я уже и не помню как звали, страшно радовались, находя слова, которые они друг у друга не понимали.

Деревня, в которой прошло детство Бруно, была настолько мала, что приезжая домой и замечая играющих на улице незнакомых детей, он обычно мог по их внешнему виду определить, кто родители.

В Браун Бруно приехал в аспирантуру по философии, приехал с лёгким опозданием, в сентябре, когда все сносные квартиры были уже сданы, так что пришлось ему снять кошмарную каморку в деревянном доме со скрипучей лестницей.

Однажды он пригласил нас в свою каморку в гости на присланную из дома коврижку.

Когда он извлёк коврижку из шкафа, где она лежала обёрнутая в бумагу, оказалось, что здоровенный коврижий кусок отъели мыши. А может быть, крысы.

Бруно отрезал следы зубов, и мы приступили в чаепитию с тем, что от коврижки осталось. Этот остаток был довольно вкусен, было только страшно думать о том, что крысы разносят желтуху.

Как-то раз я спросила у Бруно, почему он решил заняться философией, и он мне ответил, что всему причиной его отец-лесоруб, который возвращался из зимнего лесу домой, устраивался у камина и, понятное дело, – философствовал, размышлял вслух.

Бруно был крайне уравновешен, и единственный предмет, о котором он не мог говорить спокойно, была религия – он был воинствующим атеистом.

Дело в том, что в детстве он истово верил в бога – как и другие дети в его деревне.

Он твёрдо знал, что плохие дети попадают в ад, и в аду черти жарят их на сковородке.

А прегрешений у детей много бывает. Не убережёшься.

Вот, например, в школу легко можно опоздать, особенно зимой. Школа в другой деревне, зимой в неё надо идти в полной тьме - на обочинах дороги сугробы. Идёшь и представляешь себе сковородку. И пламя страшное.