На нас набросился почти-ураган.

Вчера он ударил в Бретань.

И мне в который уже раз до внутреннего мычанья захотелось оказаться там, на берегу, на тропе высоко над морем – с открытой, конечно, сдует, но ведь есть же участки в терновнике, в ежевичных зарослях.

Вот встать там, на краю, перед выходом на открытое место, ухватиться за куст, и в морду снизу полетят брызги, и дышать станет нечем, и фонтаны у скал – всё выше, выше и выше. И чайки-отвечайки, небось, кричат, и тени крыльев летят по лежащей траве.

А можно выйти на пляж, на песок, и под шипенье глядеть на бешеную пену.

Но я в Париже, у меня утренняя лекция только что кончилась.

Гудит ветер, хоть и нет у нас каминных труб. Трава несётся по лужайке, и тополя машут руками.

На каменном полу в главном здании – двери открыты – скачут сухие листья платанов.

Я бегу через весь кампус, хочется оттолкнуться как следует и пролететь хоть несколько метров, чтоб потом приземлиться на траву.

.............

Говорят, что в Триесте зимой вдоль улиц натягивают канаты, - иначе не удержаться на продутых ветром улицах.

И волны, наверно, накатываются на главную площадь, у которой одна сторона – море.
И кричит попугай в клетке в моём любимом ресторанчике.

Там я тоже согласилась бы зимовать.

.....
Но «далеко, на севере – в Париже»...