субботние разности
А вчера не было ни одного гриба. Даже мухоморы стояли потрёпанные и печальные. Чёрт его знает, о чём грибы думают, как они решают, вылезать ли, пробивать ли холодную землю и мокрый мох.

Но паслись у леса лошади, и на бесприютных полях возле кукурузной стерни сидели чайки и поодаль от них вырезанные из чёрной бумаги вороны.

Огромный фазан, не замеченный Катей, лениво перешёл нам дорогу - Катя успела к шапочному разбору, засунула нос в его следы.

Дождь начинался то и дело и то и дело проходил. Уютно шуршал в кронах и не успевал намочить плечи.

И вылезало солнце - ослепительное, почти счастливое.

А на ферме последние помидоры лежали, вдавив бока в мокрую глину, сияли тыквы, пахло яблоками, и продавали устрицы.

Бородатый улыбчивый устричный хозяин из-под Ла Рошели открыл полную морской воду свежайшую устрицу и протянул мне - попробовать. Острейший вкус моря ещё несколько минут оставался во рту. Я пожалела _dp_@lj - нашего устрицеоткрывателя - и ограничилась всего двумя дюжинами.

И ещё мы наконец купили плиту - вместо нашей старой инвалидки, которая с июня стояла с заклеенной липкой лентой отвалившейся дверью духовки.

Я никогда ещё не радовалась полезным предметам - диванам там, или креслам. А эта плита мне мила - электрические спирали под стеклом раскаляются до рубиновой красноты. Газовый огонь - он мёртвый синий безрадостный.

А сейчас, когда утром я ставлю кофе, у меня ощущение, что зажёгся костёр, и это славное начало дня.

















Порвавшиеся бусы