Ужинают летом поздно. Когда мы вдвоём с Катей после восьми вечера идём купаться, - ну, я, ублаготворённая дневным плаваньем, веду купаться Катю, когда низкое солнце пронизывает тростниковые заросли в роще, и контраст между густо-медовыми сосновыми стволами и серебристо-серыми - пробковых дубов - особенно резкий, народ постепенно расходится по домам. Мы идём через рощу и по тропинке вдоль моря до любимого катиного купального места - лодочного спуска - проходим пару домов, выходящих к морю, чуть приподнятых над тропой. Люди готовятся к ужину, на столе розовое вино светится, уже разлитое по бокалам, а кто-то выпивает, сидя на низком каменном заборчике. На тропе тоже попадаются немногочисленные человеки - домой - ужинать, ужинать. Иногда вылезет из воды какой-нибудь охотник - снимет со своей остроги рыб - прекрасных в воде, превращённых в мёртвые тряпки. А если осьминог, совсем грустно...

Вчера было очень тихо, и розовое свечение поднималось от воды и до облаков дотягивалось...

Когда мы с Катей возвращались, в роще не было совсем никого. Только тени и стволы, и последнее солнце. И вдруг в сухой канаве, в которой Гриша очень любит охотиться на кузнечиков, раздался какой-то шорох.

Поросёнка-кабанёнка я заметила раньше нерасторопной Кати и успела посадить её на цепь. Он бежал, взмахивая копытцами, совсем маленький поросёнок с полоской на спине. Выскочил на дорожку и побежал перед нами - пятак длиннющий, как небольшой хобот. Над ним сварливыми голосами кричали сороки и сойки. Я подумала - а вот интересно, если мама и папа рядом, понравимся ли мы с Катей им? Не доходя до домов, выходящих прямо в рощу, поросюха свернул и умчался под деревьями - почти как ветер.

Я очень надеюсь, что он бежал к маме. Он не был испуган. Просто любопытный поросёнок-исследователь новых мест.

Каждую ночь в роще начинается дикая жизнь, от которой наутро остаются только следы.

А зимой, когда здесь совсем пусто, даже магазин закрывается, людей почти не остаётся - дожди, ветра, мимоза цветёт, да звери и птицы в роще...