Язык.
Сладковатый привкус гнили на губах не покидает её ни на секунду. Шаг за шагом, осторожно и беззвучно, она
подбирается к серому человеку. Он сидит спиной к ней и почти не дышит, только иногда вздрагивает, как будто чувствует, как сквозь него пролетают плачущие души невинно убиенных младенцев. Скрежет зубов говорит о том, что
человек, несмотря ни на что, ещё чувствует страх. Внезапно он резко оборачивается и начинает пристально вглядываться в сизый туман, поднимающийся над болотом, судорожно пытаясь разглядеть маленький силуэт девочки. Но он ничего не видит позади себя, потому что она уже стоит перед ним. Когда он поворачивается обратно, то даже не успевает вскрикнуть. Острый, как бритва, нож рассекает ему лицо от левого до правого уха. Захлёбываясь в собственной крови и нелепо взмахивая руками, серый человек пытается ухватиться за свою жизнь и за девочку с белым лицом, которая стоит перед ним и внимательно наблюдает за тем, как заливая тёмной вонючей кровью своё серое пальто, человек падает вперед, на колени, и хрипя и отплёвываясь, пытается встать. Она берет его за волосы и резко дёргает вверх и назад. Огромная сила просыпается в её мертвой, замерзшей, гниющей душе. Запах сладкой крови заставляет её тело сжиматься, как пружину. Внутри шеи человека что-то хрустнуло. Он уже не хрипел, а просто выл от боли и ужаса. Но из-за того, что его лицо было разрезано, выть он не мог и получалось что-то, напоминающее мычание. Белая девочка наклонилась к его лицу и, улыбнувшись, вцепилась зубами в его язык, который беззащитно белел внутри кровавой каши и обрывков щёк. Серый человек попытался схватить руками голову девочки, которая с хрустом вырывала своими зубами что-то длинное из его головы. Человеку казалось, что где то, в глубине его горла, стая термитов пытается прогрызть его тело насквозь. Схватившись руками за холодное, белое лицо девочки, он попытался оторвать её от остатков своего лица. Но тут же ему под рёбра вонзился острый и длинный нож, и, одновременно с этим, что-то внутри него оборвалось. Фонтан крови изо рта и страшная боль, которую не мог заглушить даже удар ножом под рёбра, не избавили человека от страшной картины: белая мёртвая девочка, чавкая, пожирала склизкую, тугую плоть, которая ещё несколько минут назад была его собственным языком. Чувствуя, что силы и жизнь покидают его, человек собрался, привстал с колен и, задрав голову вверх, завопил.
Его голос слился с шумом ветра в кронах чёрных старых деревьев и понёсся выше, туда, где танцевали свой грустный и вечный танец души убитых и замученных детей.
На утро его скорченное и окоченевшее тело нашел седой и усатый Лесничий, который жил в этом лесу с незапамятных времен.
- "ещё один, - ухмыльнулся он, - эх, Настенька, как же ты их сюда, бедолаг, заманиваешь..." Потом он схватил труп серого человека за ногу и оттащил к болоту, где чавкающая бурая гниль поглотила его.