я очень люблю следующий день после основательной уборки - чисто, тихо и делать ничего не нужно. валяешься и все представляешь, как живёшь под железной горой с медными воротами, вся такая с банановым веером, волшебным мешком и питаешься мясом танского монаха.

а на комсомольском озере сошел лёд и вода тяжелая и прозрачная. можно гонять уток бубликом - специально кидать кусочки так, чтобы утки их догоняли и плавали туда-обратно. ещё там вечерами тоненько кричит мелкая птица и гуляют собаки в пальто, и потом другая собака ходит совсем в ботинках - они розовые с бусинками, на все четыре лапы. и в ранних сумерках, под голыми липами, неуемный, как пиздец, пенсионный дедушка тиранит гимнастикой свой бледный торс - такой бледный, что кажется, чуть дальше стемнеет и он засветится в сырых аллеях мягким фосфорным светом, как китайский игрушечный скелет динозавра. летом пенсионный дедушка купается на птичьем острове и меня постоянно подмывает похитить и перепрятать его тапочки, когда я приезжаю туда посидеть под ивой.
мимо воды, дальше, в парк, бегают на красивых ногах серьезные девушки, чуть кивая внутрь себя, под неведомую музыку через проводочки в ушах. а денис мне сказал, что бетховена хоронили без музыки, потому что он был глухой.

комсомольское озеро хорошее место, но лучшее время года - это утро.
утром лежишь довольным батоном, особенно после вчерашней большой уборки, весь, с ног до головы повелитель мира и трех соседних микрорайонов с гастрономом, дитя тернового куста и багряного зарева, с серебряными ногами, ленишься и медленно соображаешь: на что нынче модно ловить танских монахов?