Если бы я была Гельманом или Венедиктовым, то убила бы сибя ап стену.
Если бы я была Пушкиным, то приснилась бы Гельману и Венедиктову и сказала бы... не, ничего не сказала бы, бессмысленно.
Привела бы с собой в сон дядьку Черномора, Дантеса и Кондратия.
Но поскольку я не Гельман и не Венедиктов, то убивать сибя ап стену не стану, и сниться никому не буду, ибо не Пушкин.
Но задамся вопросом: чем Гельман отличается от Лужкова?
Не знаете? Отличие таки есть!
Лужков скромнее.