Толстой и понимание "сектантства"
Многие официально-ортодоксальные христиане любят называть Льва Толстого сектантом.
Я думаю, по сути они правы. Толстой действительно сектант. Почти в том же смысле, в каком сектантами были первые приверженцы Христа, «отколовшиеся» от официозного иудаизма. Всех их сближают схожие признаки: категоричность в императивах и поступках; исключительная приверженность к личности своего духовного учителя; чёткое деление мира на «свой» и «внешний» в ситуации внешней гонимости; при этом – энтузиастическое стремление сделать «внешнее» «своим», считая его «всеобщим».
От первых христиан Толстого отличает, пожалуй, лишь определённая вторичность: энергия реконструктора, стремящегося вернуться во внутреннее состояние и императивы первых христиан, преодолевая наслоения современного уже ему фарисейства (псевдохристианские церковный официоз и общественная мораль) и саддукейства (псевдохристианская «государственность»). Но не только она одна: без определённой «провидческой» составляющей, позволяющей видеть за Буквой Дух, чтения Толстым Библии имели бы лишь музейно-исследовательский интерес. По сути, всё вместе это и есть протестантизм: максимальное сокращение дистанции между собой и духовным первоисточником, минуя наросты ложных толкований и интерпретаций, признанных некогда авторитетными, т.е. каноническими. (В искусстве подобный подход как раз и называется «аутентичным»: изучать первоисточники интересующей эпохи и исполнять её произведения, исходя из них самих, а не из позднейших предписаний «княгини Марьи Алексевны».)

К «сектантству» можно относиться по-разному. Просто его в самую первую очередь стоило бы воспринимать как симптоматическую реакцию на «засахаривание» религиозного мейнстрима, превращение последнего в пустой и лицемерный официоз. История любой религии – это процесс постоянной энтропии, прогрессирующего распада «магистрального направления», его дробления и членения. А вычлененные из «мейнстрима» элементы – это и есть «секты».

Далее необходим краткий экскурс:

Наступил к началу «нашей эры» застой в официальном иудаизме – началось брожение, задвигались по Палестине пророки, толкователи, прорицатели и духовные учителя, собирая вокруг себя кружки ближайших приверженцев, лично преданных своим наставникам. Всё как обычно: «прагматики», «аутентисты», «фундаменталисты», «эзотерики». «Мятеж не может кончиться удачей – в противном случае его зовут иначе». Влияние иудейской секты, связанной с именем Иисуса Христа (тяготеющей к «провидческому» аутентизму – т.е. вливанию нового вина в старые мехи), постепенно выходило из границ Ближнего Востока, разрасталось по всему Средиземноморью. И наконец, спустя три столетия гонений и преследований, мейнстримом становится уже она сама. За это время в процессе своего развития она прирастает новыми влияниями (эллинизм), успевает поделиться на множество течений, конкурирующих между собой. (Всё то же самое: «прагматики», «аутентисты», «фундаменталисты», «эзотерики».) Постепенно одно из них – как водится, «прагматическое» - забивает все прочие и, утвердившись на вселенских соборах христианских церквей (более силой, чем убеждением), становится «единственно верным учением». Обретает единую структуру, обрастает выгодными толкованиями, интерпретациями и прочими признаками ортодоксии.
«Первое» христианство – с его нравственной императивностью и гонимостью –
превращается в истеблишмент, прочно укоренённый во власть (с присущей ей коррупцией и политической целесообразностью) и не терпящей альтернатив. Приверженцы конкурирующих направлений собираются в компактные поселения («секты») и преследуются беспощадно.
В середине 11-го века происходит основной раскол церкви на западную и восточную. (Причины – более политического характера, нежели духовного.) Каждая из них считает «сектой» своих визави. Одна называют другую «схизматиками» (т.е. «раскольниками»), а другая её саму – «латинскими еретиками». Затем «внутренние сектанты» обнаруживаются уже в каждой из них изнутри. (Как обычно: «аутентисты», «фундаменталисты», «эзотерики». Минус «прагматики», которые давно во власти.) На Западе преследования «сект» достигают апогея примерно к 13-му веку и носят уже централизованный характер (инквизиция). На Востоке раздухариться поначалу мешает внешняя угроза (монгольская и турецкая): жечь «жидовствующих» и гнобить «нестяжателей» (первых российских протестантов) начинают лишь на два столетия позже, когда Москва объявляется «третьим Римом».
Затем – новый виток прогрессирующего дробления. Новые «сектанты»-аутентисты на Западе (Германия, Нидерланды, Британия) – на сей раз с той самой необходимой для успеха «провидческой» составляющей – берут на таран окончательно разложившийся официоз и … «Мятеж не может кончиться удачей». Появился протестантизм. Где он победил, там «чья власть – того и вера». Впоследствии он и сам попадает под реактивное дробление, возникают различные поколения протестантских учений: первая фаза – в 17-м веке (пуритане, квакеры), затем – 19-й (баптисты, адвентисты, пятидесятники), в 20-м веке процесс сектодробления и сектообразования превращается в прибыльный бизнес. («Аутентисты», «фундаменталисты», «эзотерики». Если и «прагматики», то совсем-совсем иного рода, скорее - для уголовного кодекса.)
В России расправа над «жидовствующими» надолго отбивает вирус реформирования веры и церкви в аутентическом направлении. Раскол 17-го века откалывает от «перестроившейся» официозной церкви не аутентистов, а, наоборот, сугубых, непримиримых ортодоксов-фундаменталистов. Расправляются над ними – не приведи господь! «Перестроившийся» официоз быстро переподчиняется государству (18-й век) и с этого времени начинается долгий 200-летний процесс его обмирщения, разложения и гниения. Все откалывающиеся от официоза «секты» носят, опять-таки, фундаменталистский характер, хотя проглядывают и намёки на «аутентизм» (беспоповцы, например) или «эзотерику» (хлысты).

Возвращаясь к яснополянскому классику:

Похоже, спустя 300 лет после событий в Центральной и Северной Европе, в России в лице Толстого назревает своё подобие Мартина Лютера – правда, без присущей последнему агрессивности и решительности. Реакция Синода и знаменитый ответ на неё Толстого во многом напоминают нам обстановку дискуссий 16-го столетия в Германии – с поправкой на российские реалии и наступающий 20-й век. В том, что убеждения Толстого, уже явно «запустившись» в общество, не распространились в нём столь широко, как лютеровские, следует винить не только (и не столько) общую косность традиционного российского уклада, но и (элементарно!) октябрьскую революцию 1917 года. После её свершения (вопреки всякой «общественной косности»!), утвердившаяся политика государственного атеизма закрыла любого рода межхристианскую дискуссию, сделав её отныне неактуальной.
Парадокс – но в результате всего произошедшего толстовское направление христианства в России, фактически, умерло во младенчестве, а дошедший до полного маразма церковный официоз удержался на волоске от своей естественной смерти, впал во временный анабиоз и, спустя десятилетия, проснулся, реанимированный конкордатом 1943 года и вновь «готовый к труду и обороне». (Ровно на том же самом месте, на котором его усыпили хлороформом в 1917 году, – и примерно в том же состоянии. Разумеется, не без прививки «обновленчеством» a.k.a. «сергианством» - сиречь, сталинским «государственническим» конформизмом-коллаборационизмом – и слегка посвежевши лишь благодаря давненько и прочно подзабытому ореолу гонимости.)

Итак, приверженцы Советской Православной Церкви 1943 года рождения (почему-то называющей себя «русской» и более известной под аббревиатурой РПЦ МП) называют Толстого «сектантом». Процесс гниения их «руководящей и направляющей» церкви всё более стремителен и очевиден. Народ, ещё 15-20 лет назад понадевав на себя крестики вместо комсомольских значков, сейчас, не снимая крестиков и продолжая называть себя «православными» («не чурками же!»), всё больше доверяет гадалкам и кашпировским. Та же часть, что интеллектуальна и религиозна одновременно, находится в лёгком прибалдении и недоумении.
Интересно, станет ли взгляд Толстого на учение Иисуса Христа вновь актуальным в обозримом будущем? Или – теперь уже только нью-эйдж?

Апдейт (2.02.07):
Забавный анекдот в тему (хотя и по другому поводу)
от ЖЖ-пользователя filosaf@lj -

Иисус перед самой смертью раскаялся, что создал секту.