Ars Macabra как оно есть
Сергей Масленица †. Из воспоминаний.

Цитаты

В Шелковской весной 1992 г "чеченской милицией" у русского населения было изъято все охотничье оружие, а через неделю в безоружную станицу пришли боевики. Они занимались переоформлением недвижимости. Причем для этого была разработана целая система знаков. Человеческие кишки, намотанные на забор, означали: хозяина больше нет, в доме только женщины, готовые к "любви". Женские тела, насаженные на тот же забор: дом свободен, можно заселяться.
-
Я видел колонны автобусов, к которым из-за смрада нельзя было подойти на сто метров, потому что они были набиты телами зарезанных русских. Я видел женщин, ровненько распиленных вдоль бензопилой, детишек, насаженных на столбы от дорожных знаков, художественно намотанные на забор кишки.
-
Во время первой чеченской были захвачены видеозаписи, как развлекались с русскими женщинами несовершеннолетние вайнахи. Они ставили женщин на четвереньки и метали ножи как в мишень, стараясь попасть во влагалище. Все это снималось на видео и комментировалось.
-
Русские 2009 г кардинально отличаются от русских 1991-го. В 91-м году в ст. Шелковской один вооруженный чеченец перебил больше сотни русских - ходил от дома к дому, спокойно перезаряжался, стрелял. И никто не посмел сопротивляться. А всего через 15 лет в Кондопоге, Твери и Ставрополе чечены жестоко обломались.
-
Потом настали «весёлые времена». Русских начали резать на улицах средь бела дня. На моих глазах в очереди за хлебом одного русского парня окружили вайнахи, один из которых плюнул на пол и предложил русскому слизать плевок с пола. Когда тот отказался, ему ножом вспороли живот. В параллельный класс прямо во время урока ворвались чеченцы, выбрали трёх самых симпатичных русских старшеклассниц и уволокли с собой. Потом мы узнали, что девчонки были вручены в качестве подарка на день рожденья местному чеченскому авторитету.
-
А затем стало совсем весело. В станицу пришли боевики и стали зачищать её от русских. По ночам иногда были слышны крики людей, которых насилуют и режут в собственном доме. И им никто не приходил на помощь. Каждый был сам за себя, все тряслись от страха, а некоторые умудрялись подводить под это дело идеологическую базу, мол, «мой дом – моя крепость»
-
Ролик снят боевиками в 1999 г во время вторжения группировки Басаева в Дагестан. На пути группировки находился наш блок-пост, личный состав которого, увидев боевиков, обосрался от страха и сдался в плен. У наших военнослужащих была возможность умереть по-мужски, в бою. Они этого не захотели, и в результате были зарезаны как бараны. И если Вы посмотрели ролик внимательно, то должны были заметить, что руки связаны только у одного, которого зарезали последним. Остальным судьба предоставила ещё один шанс умереть по-людски. Любой из них мог встать и сделать последнее в своей жизни резкое движение – если не вцепиться во врага зубами, то хотя бы принять нож или автоматную очередь на грудь, стОя. Но они, видя, слыша, и чувствуя, что рядом режут их товарища, и зная, что их зарежут тоже, всё равно предпочли баранью смерть.
Это «один в один» ситуация с русскими в Чечне. Там мы вели себя точно так же. И нас точно так же вЫрезали.

Я, кстати, каждому молодому пополнению в своём взводе, а потом в роте, обязательно показывал трофейные чеченские ролики, причём ещё менее гламурные, чем представленный. Мои бойцы посмотрели и на пытки, и на вспарывание живота, и на отпиливание головы ножовкой. Внимательно посмотрели. После этого ни одному из них и в голову не могло прийти сдаться в плен.

Я уже рассказывал Вам про речь Рохлина. А вот о том, что было дальше – не рассказал. А дальше был страшный, жуткий бой, в котором из моего взвода в 19 человек в живых осталось шестеро. И когда чеченцы прорвались в расположение и дело дошло до гранат, и мы поняли, что нам всем приходит п@здец – я увидел настоящих русских людей. Страха уже не было. Была какая-то весёлая злость, отрешённость от всего. В голове была одна мысль: «батя» просил не подвести». Раненые сами бинтовались, сами обкалывались промедолом и продолжали бой.

Затем мы с вайнахами сошлись в рукопашной. И они побежали. Это был переломный момент боя за Грозный. Это было противостояние двух характеров – кавказского и русского, и наш оказался твёрже. Именно в тот момент я понял, что мы это можем. Этот твёрдый стержень в нас есть, его нужно только очистить от налипшего говна. В рукопашной мы взяли пленных. Глядя на нас, они даже не скулили – они выли от ужаса.