Мне неясно, что надо высмеивать в высказывании, которое тут приведено как «Я верю, что ограничения или цензура полезны для литературного творчества».(хорошо бы, конечно, ещё быть уверенным в том, что сказал он по-китайски именно это, но пусть).

Это иногда не так, а иногда так. Зависит от культуры. В русской культуре это скорее так. Доказательство очень просто - исчезновение достойной этого названия литературы после падения советской власти. До того какие-то ограничения были всегда, литература тоже была всегда, корреляции силы ограничений и силы литературы я не вижу - сквозь сталинское время она выжила, в пятидесятых, когда цензуры стало несколько меньше, она сильно уменьшилась, в шестидесятых стала снвоа развиваться, и т.д.. Но с 90х - практичесски умерла. Параллельно умер ещё и жанр анекдота, который тоже часть культуры, мне кажется.

Вообще, по-видимому, для блестящей культуры жизнь должна быть не слишком защищённой и не слишком простой. Когда всё замечательно и справедливо, писать не о чем, оказывается. Хотя, конечно, препятствия не обязательно должны выражаться в цензуре.

Вообще этот вопрос обсуждался многократно, и до сих пор я не встречал обсуждения, в котором одна сторона бы была объявлена ... ну понятно, чем объявлена.

Выжила — очень относительно. Не говоря о том, что сами писатели многие не выжили. Что та действительно настоящая литература, которая, чудом сохраненная, выжила (а не погибла безвозвратно, как роман Бабеля о коллективизации и многое, канувшее в безвестность в уничтоженных архивах НКВД-КГБ), приходила к читателю 20-30-40 лет спустя после того, как была написана, и после смерти авторов. Если бы не усилия семей и друзей (и только потом сам- и тамиздата), у нас не было бы полных ни Мандельштама, ни Гроссмана, ни Булгакова, ни Платонова, ни Ахматовой — все они были бы представлены ранним творчеством, не дающим представления о масштабе личности и художника. Цензурой изувеченный Зощенко... И т.д. и т.п.

Жизнь вообще никогда не бывает «слишком защищенной и слишком простой» — как для писателя, так и для читателя (для всякого человека). Но когда она совсем не защищена, а на пути писателя — на каждом шагу — воздвигаются как минимум цензурные препятствия (не говоря уже о стенке расстрельного подвала), это обстоятельства исключительные и никакому расцаету не способствующие.

К этому надо прибавить еще огромный плат истинно советской литературы, той, которую цензура, редакторы и партийное руководство приветствовали и продвигали. Я-то старше Вас и помню это половодье серых романов и серых стихов, заливавшее наши подростковые умы.