вспомнилось вдруг высказывание Христа "кесарю кесарево". тут или мудрость или демагогия. интересно было бы почитать обзор комментариев и самому "подумать".
* * *
новая характеристика: недружелюбность. Вита говорит, что я стал часто недружелюбен к людям. спрашиваю, в чём это выражается, она не может толком ответить. тоном? ухмылкой? общей резкостью?— помогаю я ей. — да, есть что-то такое, отвечает. я и сам чувствую, что у меня на лице написано отношение к человеку, если я ему не доверяю. а не доверяю я теперь многим. за людей я не волнуюсь, как-нибудь переживут, плохо другое: я теряю позитивное мироощущение^TM

немногим раньше я ввёл в свой лексикон (см.) слово недружественный, почерпнутое из новостей об ухудшении российско-британских отношений. это слово означает наезды и шпильки в отношении меня, в основном со стороны отца. в общем случае это всякие нечистые приёмы перехвата инициативы, вынуждающие собеседника оправдываться, отступать, стряхивать с ушей и т.д. Не знаю, как с этим эффективно бороться. наверное, здесь подошёл бы СУК (Сократовский Универсальный Контраргумент, см.), но пока приходится мягко и недружелюбно (см.) прерывать общение или переводить его в более приемлемое русло.

* * *
И снова о женщинах :-)

Она была острижена совсем коротко - это даже трудно было назвать причёской. На её еле сформированную грудь, обтянутую темным бархатом, спускалась нитка крупных жемчужин; её плечи были широкими и сильными, а бёдра чуть узковатыми. У нее были слегка раскосые глаза, но это только добавляло ей очарования.

Несомненно, она могла бы быть эталоном красоты, но эту красоту сложно было назвать женской. Даже моя раскованная фантазия не смогла бы перенести эти глаза, лицо и плечи в горячий мрак алькова. О нет, она не годилась для трипперных бунинских сеновалов! Но её легко можно было представить, например, на льду катка. В её красоте было что-то отрезвляющее, что-то простое и чуть печальное; я говорю не о том декоративно-блудливом целомудрии, которое осточертело всем в Петербурге ещё до войны, - нет, это было настоящее, естественное, осознающее себя совершенство, рядом с которым похоть становится скучна и пошла, как патриотизм городового. <...> Мне было грустно от абсолютной недостижимости её красоты; я знал, что к ней так же бессмысленно тянуться вожделеющими руками, как пытаться зачерпнуть закат кухонным ведром.

"Чапаев и Пустота"

Напомнило Ларису