Пасхальное
Херсонский продолжает зажигать:

Магдалина стоит перед Тиберием, у нее на ладони яйцо,
не золотое, простое, таким в курятнике нет числа.
Магдалина красива. Но у нее такое лицо,
как будто сама она это яйцо снесла.

Магдалина твердит Тиберию, что воскрес какой-то Христос
в какой-то дальней провинции необъятной его страны.
В этот миг яйцо становится красным, и вот в чем вопрос:
фокусница или ведьма. Окна отворены,

потому что весна, и посвист птиц из сада летит во дворец,
слышны окрики стражи и унылое пенье рабов.
А женщина все твердит, что смерть - еще не конец.
что какой-то Христос воскрес и вывел всех из гробов.

А великий Тиберий думает: если те, кто мертвы,
выйдут на улицы Рима из-за гробовой черты,
то на всех не хватит ни зрелищ, ни хлеба, ни прочей жратвы,
лишние прошлые люди, лишние рты.

Разве только построить бесчисленные корабли
и придать им форму гробов -для удобства и красоты,
посадить мертвецов на весла, чтобы они гребли
отсюда к такой-то матери, вместо мачт поставить кресты,

на которых можно бы распинать в сутки по одному
из этих, воскресших, пусть помрут по второй.
Император доволен. Хорошо, что к нему
такие хорошие мысли еще приходят порой.

Но о чем твердит эта женщина? Что делает во дворце?
Не начнет ли мутить народ, собирая вокруг толпу?
И какой птенец созревает в этом красном яйце,
и проклюнется ли, расколов огненную скорлупу?

* * *

Мама ведет пятилетнюю девочку
мимо восстановленного собора
и рассказывает ей историю:
вот, стояла церковь, была колокольня,
звонили колокола.

А рядом жил злой дядя,
который любил спать.

А колокола звонили-звонили,
спать дяде мешали-мешали.

И злой дядя велел взорвать колокольню,
и колокольня упала на церковь
и разрушила ее всю.

А колокольня была колокольная?-
спрашивает девочка.
Да, колокольная - улыбается мама.
А церковь была церковная?
Нет, Преображенская - улыбается мама.
А дядя был злой-презлой?
Злее, чем наш папа, когда пьяный - хмурится мама.

А что случилось потом? - спрашивает девочка.

А потом злой-презлой дядя уснул крепко-прекрепко -
отвечает мама.

Как наш папа, когда он совсем пьяный?

Нет, еще крепче.
И тогда добрые люди собрали кусочки церкви
и сложили их вместе...

И полили живой водой?

Нет, полили святой водой. И церковь срослась...

И ожила?

Нет, она каменная.

Жаль, что она не ожила, я бы тогда с ней поиграла -
говорит девочка, а что с дядей?

Он спит до сих пор.

И колокола не разбудят его?

Нет, теперь уже не разбудят - говорит мама.
Никогда-никогда.

Жаль, что его не разбудят, - говорит девочка, -
я бы с ним поиграла.

* * *

Мой еврейский еретический мозг,
работая, как фотошоп,
увы,
создал такую картину:
Воскресший Христос не вылетает из гроба с хоругвью в руках,
как на картине Грюневальда, к примеру,
а сидит на краю гроба, подперев голову рукой,
- есть такие народные деревянные скульптуры,
в Польше и на Западной Украине,
да и в Перми -
смотрит на спящих стражников
и думает - куда идти теперь.