Принял
Вдруг понял, что ничего предосудительного, или от чего следовало избавляться, в моём властолюбии нет. И в желании контролировать, кстати, тоже. Ну, то есть, да -- эти качества приносят неудобства, но это не пороки. У меня, как у любого нормального человека, власть и контроль служат благим целям. Я могу ошибаться и причинять вред (и делаю это), но побуждения, повторяю, всегда благие: "чтобы мне и тебе было хорошо". Или даже так: "чтобы мне было хорошо, а о тебе я позабочусь". Может быть, это теневые продолжения таких ценных качеств как ответственность и доброта. Так или иначе, я вдруг перестал воспринимать властолюбие как проблему, принял^TM его.