Эта страна чтала мне чужой, чуждой, ненавистной. Это не моя страна Израиля. Это страна фашистов из Аводы. В моей стране Ариель Шарон может сидеть только в тюрьме. В моей стране Игаль Амир должен быть уважаемым членом общества.

Когда-то я готов был леитнадев ле цава. Теперь, когда случиться война, я палец о палец не ударю ради обороны, если Шарон и вся его шайка не будут сидеть в надежной тюрьме с пожизненым приговором.
Если арабы хотят голову Шарона - пусть берут. Мне не жалко! Для чего мне защищать этого преступника? Если арабы хотят убить всех израильтян, то я не стану их защищать так как они сами себя защить не желают, даже путем вдумчивого голосования. Так для чего мне защищать их рискуя жизнью? Разьве можно людям желать добра больше, чем они сами себе желают?

Отныне и до привлечения к ответу всех преступников, участвовавших в этнических чистках, я считаю позорным и морально неприемлемым служить в армии и полиции. Генералы, отдававшие преступные приказы, своим присутствием в армии делают армию преступной организацией. Генералы, не отдавшие приказ защищать евреев, не достойны звания израильских офицеров.

Все государство поросло плотным слоем корубции, протекционизма, кумовства. Это разложение не могло не кончиться печальными результатами. Последним акордом стало то, что правительство продало Эрэц Исраэль арабам. У меня снова нед родины. Мне придется искать другое место, где можно будет дожить остаток моих дней. Это все более чем печально.