|
|
Пишет olegmi (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} olegmi)@ 2008-03-25 23:53:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Письмо мурза
Матильда Опубликовала письмо Мурза. Я не могу удержаться от перепечатывания...
http://matilda-don.livejournal.com/3943
Привет, Матильда!
Пишу тебе это письмо в том, наиблагостнейшем состоянии духа, в которое погружает человека, проснувшегося только к обеду, отсутствие этого обеда, умывание ледяной водой и прекрасная весенняя погода за окном. Сегодня 8 марта. Помимо того, что в 12.00 закончились двадцать первые сутки объявленной мной голодовки, этот день знаменит еще и тем, что обычно именно 8 марта мужчины, не без подсказки средств массовой информации и другой наглядной агитации, вспоминают о том, что не плохо бы выразить прекрасному полу хотя бы некоторую признательность за то, что он неустанно скрашивает своим присутствием наши серые будни. Я всегда был против подобного ритуала, считая, что для выражения подобной признательности подходят все дни года и, в особенности, ночи, но сегодня хочу воспользоваться этой датой, дабы сделать мое письмо более отвлеченным от описания обыденных тюремных реалий, что я считаю совершенно необходимым, ибо многие мои друзья, узнав об объявлении голодовки, проявляли излишнее беспокойство о моей судьбе. А я, как ты знаешь, не большой любитель попусту беспокоить своих друзей.
Но вернемся к 8 марта. Увы, по техническим причинам я не смогу отправить это письмо раньше 11 марта, соответственно, получишь ты его еще позже, когда увянут даже самые стойкие из тех веников, что будут подарены сегодня, и, тем не менее, опубликуй его в жж на радость прекрасной половине моей френдленты. Пусть милые дамы знают, что я не забываю о них даже тогда, когда от Живого Журнала меня отделяют высокие стены, богато декорированные колючей проволокой. Всенепременно передай мой привет и поздравления Иришке Воробьевой, Вере Холмогоровой, Саше Смилянской и другим френдам женского полу, чтение которых доставляло и, будем надеяться, еще доставит мне массу удовольствия. Кстати, попеняй Неклюевой, на то, что из-за ее забывчивости она в итоге лишилась обещанного сувенира на неопределенный срок. Кстати, о сроках, Иришке передай, что я не изменил своей оценки, и лет через 20-25 прочу ее в наши местные русские Боги-Императоры. Так сказать, в самом расцвете зрелости и на заре мудрости. И по-прежнему рекомендую ей прочитать всю серию книг Фрэнка Херберта о «Дюне». (Главное не перепутать с сочинениями его сына – Брайана Херберта (Герберта, как вариант), которые серьезно уступают произведениям отца в глубине смысла, хоть и изобилуют закрученными авантюрными интригами).
Да, чуть не забыл. Передай Карише, что если это она попалась в кадр репортажа с премьеры фильма «Мы из будущего», то я вынужден ей заметить, что в роли «думающей молодежи» она выглядела душераздирающе. Вообще, судя по рекламной кампании фильма, нам преподносят очередное пафосное говно. Буду рад ошибиться, но пока что кажется, что авторы толкают мессадж типа: «Мы, те, кому 20-25 стукнула в 2005-2008-м – тоже крутые, как наши деды, которым было 20 в 1941-м. И мы тоже можем умереть за Родину не менее героически, чем они». Как говаривал Станиславский – Не верю! Я бы еще добавил – Не вижу! Впрочем, это уже о политике, а это к празднику не имеет уже совсем никакого отношения, я обещал про тюрьму.
Как уже известно, и тебе и общественности, проявляющей интерес к моей судьбе, в начале голодовки я был помещен в местный карцер, что могло вызвать нездоровое волнение и опасения за мою судьбу. Сообщаю, что, во-первых, помещение меня в карцер полностью соответствовало моим желаниям, ибо еще в самом начале моего заключения, примерно 25 декабря, я осведомлялся у сотрудников учреждения, нельзя ли ради прикола посидеть в карцере месяцок, поэтому визит, хотя и существенно более краткий, в это милое место послужил удовлетворению моего любопытства. Ну, а во-вторых, данная мера полностью соответствовала нормам содержания голодающих в той части, которая требует отделять их от людей употребляющих пищу.
Местный карцер оказался весьма просторным помещением 2,5х2 метра, в котором помимо умывальника с горячей и холодной водой и зеркала, что само по себе уже не мало, присутствовали наклеенные на стену «Правила содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных в следственном изоляторе», убирающаяся койка, основание которой в убранном состоянии служит стулом и столиком и, наконец, дальняк – тот шедевр сантехнической мысли, которым заменяется здесь унитаз. Ничего другого, достойного упоминания, кроме батареи отопления, не припомню.
Обстановка была предельно спартанской, что мне тоже было весьма симпатично – все личные вещи я сдал на склад, получив вместо них черную куртку и штаны весьма прогрессивного покроя с большой белой надписью «Карцер» на спине и по бокам. Оглядев себя после примерки, я задумался о том, что «Карцер» может стать весьма перспективным брэндом в одежде, но так и не решил, как же все-таки корректней изобразить это латиницей. В еде, как ты понимаешь, я не нуждался, что же касается сна, то наличие спального места только в период с 22.00 до 06.00 серьезно повлияло на нормализацию моего графика сна, сбитого несколько суетной жизнью в камерах, которая не затихает даже ночью.
Собственно, эта жизнь, как правило, разделялась между хозяйственными заботами, приготовлением еды, чтением, просмотром телепрограмм и сном. Мое мнение о нашем ТВ ты знаешь, и за все время просмотра телевизора в разных камерах СИЗО, я не разу не пожалел, что последние лет пять избегаю его смотреть. Наше телевиденье стало еще более убогим и вульгарным таблоидом, чем оно было тогда, когда я выкинул на помойку оставшиеся в квартире телевизоры. Куда более позитивные впечатления остались у меня от бесед с некоторыми сокамерниками. Один из них, заброшенный в тюрьму еще более причудливым поворотом судьбы, нежели я, оказался человеком весьма незаурядным, заядлым рокером, который еще недавно вел вполне богемный образ жизни, но как человек, воспитанный еще в советские времена, быстро адаптировавшиеся к походному быту, воспринимал пребывание в тюрьме как большое приключение. Рассуждая о преимуществе южноафриканских вин над американскими и европейскими, или о тонкостях восточноазиатской кухни, он, при некотором моем содействии сооружал из имевшихся продуктов более чем простую походную еду – временами настоящие шедевры. Макароны с тушенкой в его исполнении будили во мне некоторые ностальгические чувства, которые могли показаться совершенно неуместными в стенах СИЗО, а приготовление овощей и подбор специй ставили в тупик вкусовые рецепторы. Вообще поединок на мангалах между ним и жж-юзером roman_n, мог бы стать не менее зрелищным мероприятием, чем любые реалити-шоу или теледебаты.
Кстати, о кулинарии и, в частности, об овощах. Дискуссия с нашим шеф-поваром на тему очередной закладки лука и моркови заставила меня усомниться в правильности рецепта риса с овощами, позаимствованного у жж-юзерши lisca в давние-давние времена. Я был убежден, что сначала готовится лук, а потом уже добавляется морковь. Ежели представляется такой случай, всенепременно уточню этот вопрос.
Вообще местные условия даже меня расположили к кулинарным экспериментам. В частности, я чуть ли не впервые в жизни попробовал мод, которым раньше черт знает, почему пренебрегал. Исследуя его вкусовые и лечебные свойства, я прошел к выводу, что, вероятно, добавления пары столовых ложек (тут возможно преуменьшаю, скорее трех) на 0,5 «Adrenaline Rush» даст коктейль с куда более мягким и продолжительным эффектом. Попробуй поделиться этим рецептом с Костей Крыловым – что он скажет. Помнится рецепт «Кока-Колы», настоянный на чесноке произвел на него впечатление. Естественно «Adrenaline Rush» должен быть холодным, а после добавления меда его придется некоторое время размешивать.
Вторым продуктом, который я «открыл» в тюрьме стало сало, которое люди опытные употребляли часто и с удовольствием, а молодежь воротила нос. Сало и чеснок, как оказалось, прекрасно дополняют как местную баланду, так и, пользующиеся здесь большой популярностью, пищевые концентраты быстрого приготовления: «запарики», «бич-пакеты» и т.д. Наш шеф повар неоднократно подвергал суровой критике местную молодежь за чрезмерное пристрастие к концентратам, проистекавшие из быстроты их приготовления, после чего с успехом демонстрировал каких высот можно достичь, отталкиваясь от простой баланды или вареной картошки. Кстати, значительная часть современной молодежи, лишенная опыта походной и советской жизни, демонстрирует в тюрьме потрясающую неприспособленность к походному быту, к необходимости продуманного питания, разумного расхода продуктов и заботы о собственном завтрашнем дне. Люди старшего поколения в этом отношении куда просвещеннее.
Итак, мы видим, что до начала голодовки у меня не было причин жаловаться на обеспечение питанием – я питался, пожалуй, даже обильнее, чем на свободе, когда, пропадая с утра до вечера на работе, успевал максимум сварить себе пельменей. Здесь же свободный полет кулинарной фантазии привел к возрождению даже таких забытых раритетов как хлебные чернильницы по рецепту Ульянова в пересказе Бонч-Бруевича.
Так что никаких особых «тюремных ужасов» мне вкусить не довелось. Карцер тоже оказался местом довольно милым и, хотя и находился немного ниже уровня земли, прекрасно вентилировался и отапливался. Животный мир карцера оказался необычно богат. Прежде всего, конечно, мелкими черными мушками, плодившимися или переселявшимися откуда-то с невероятной быстротой. Сами по себе они совершенно безвредны, пока не выберут в качестве временного пристанища физиономию спящего заключенного. Назойливое внимание со стороны некоторого количества особей удается избежать полотенцем, положенным на лицо, но с учетом роста популяции мошек, а он был лавинообразным, перспективы открывались безрадостные. Поначалу я, было, начал геноцид мелкой пакости, но потом вдруг призадумался – не предъявят ли мне обвинения по еще одной статье УК – «Развязывание и ведение агрессивной войны» - и решил плюнуть на все.
Другим характерным представителем животного мира карцера оказалась крыса, конечно, чуть более чумазая и дикая, но такая же упитанная, как хэльдаровский Сумкин. Когда это милейшее создание выглянуло из дальняка и предложило познакомится, я, признаться решил, что передо мной мираж – уж больно нелепо выглядел этот пережиток прошлого из легенд о «серых подвалах с большими крысами» на фоне чистенького сухого карцера. В ответ на это предположение «пережиток» достал из дальняка длинный хвост и помахал им, показывая, что он все-таки не мираж. В итоге мы быстро договорились о разделе сфер влияния – все, что в дальнике – его, все, что снаружи – мое, и остаток моего пребывания в карцере прошел в обстановке дружеского согласия по этому вопросу.
По прошествии нескольких дней я, как и положено в таких случаях, был переведен в медицинский стационар под наблюдение врачей. «Одиночностью» заключения пришлось пожертвовать, но только на время, пока не появилась свободная камера. Так что теперь я снова предоставлен сам себе – у меня прекрасная уютная маленькая камера с чудесным видом из окна. Ну а после того, как здесь вставили стекло в одном из окон и починили сорванный кран, жизнь, можно сказать, забила ключом, несмотря на продолжающуюся голодовку.
К слову, байки о «принудительном кормлении» досужее сплетники из жж могут оставить при себе. Ты прекрасно знаешь, что я всегда был противником лишнего насилия, и в данном случае мне удалось при помощи развитых дипломатических способностей объяснить врачам, что применение насилия бесполезно, учитывая то, что насильно они могут давать мне лишь ограниченный набор лекарств и, так сказать, «питательных жидкостей». То есть в любом случае они не смогут прекратить голодовку, а смогут лишь поддерживать жизнь чуть большее время. Итог – я, минуя душераздирающие сцены, в предвкушении которых исходили слюной мои сетевые недоброжелатели, под надзором врачей употребляю назначенный ими набор лекарств, после чего удаляюсь обратно в камеру.
Интересно, что с определенного момента врачи, к их немалому удивлению, перестали фиксировать потерю веса. В связи с этим я взял за правило подобно Ульянову совершать длительные пешие марши по камере перед тем, как сесть читать или писать. Так что будем надеяться, стрелка весов пробьет «психологический барьер» в 85 килограммов.
Вообще отношения с администрацией сложились максимально адекватные и, пожалуй, единственное что поставило меня в тупик еще во время пребывания в карцере – запрет засучивать по локоть рукава черной куртки, которые все равно были мне коротки, с формулировкой «Ты же не фашист!». В связи с чем я задумался, с какого момента их вообще разрешают закатывать тем, кто идет по 282-й статье, с момента уведомления о возбуждении дела, предъявления обвинения или только после вынесения приговора?
Кстати об униформе, передай Шкиперу, что благодаря доступу к СМИ я получил некоторую информацию о грандиозных достижениях военной реформы в области изменения униформы нашей армии. Я вероятно как и он с большой радостью встретил сенсационное известие о понижении тулии фуражек на 2 сантиметра – этот гигантский скачек в области военных технологий, как мне думается, весьма существенно повышает боеготовность нашей армии, и дисциплину.
Возвращаясь к теме прогулок по камере, чтение письма, не могу не попросить тебя передать привет Вере Камше, творчество которой, как ты знаешь, всегда вдохновляло меня в сложных ситуациях. Как видим, Ракан остался Раканом, и спешит реализовать свое конституционное право копошения до весны. А Алва, естественно, останется Алвой.
Отсутствие чтива, между прочим, является найнасущнейшей проблемой здесь, особенно учитывая те сложности, с которыми сопряжена передача книг с воли. Сопровождающая меня и поныне хэльдаровская книжка Эрла Зимке «Немецкая оккупация Северной Европы» - конечно прекрасная вещь и уникальная в своем роде монография, но в данный момент я готовлюсь перечитывать ее в четвертый раз, что, сама понимаешь, вряд ли откроет мне какие-то новые горизонты в этом вопросе.
Пологая, что в ближайшее время я все-таки разберусь с графиком работы местной библиотеки, и решу вопрос чтива, хотя бы в минимальной степени. Пока же я развлекаюсь интеллектуальными построениями различного рода, например, проработкой наиболее выигрышных стратегий для компьютерных игр, которым я на свободе уделял некоторую часть своего досуга. Вряд ли можно застать заключенного в какой-либо тюрьме за занятием более оригинальным, чем вычерчивание и обсчет «торпедных треугольников» для «Silent Hunter III». Кроме того в спокойной обстановке одиночной камеры я наконец разработал идеальную стратегию экспансии для «Rome: Total war» за дом Сципионов, вероятно, вдохновляясь книжкой (прочитанной осенью) об этой славной династии римских полководцев. При грамотном управлении народным хозяйством и разумной тактики боев этот план из десятка основных стратегических пунктов приводит не просто к успешной экспансии, а к успешной экспансии в кратчайшие сроки, с минимальными затратами, максимальным эффектом, и главное, ликвидации всех возможных конкурентов, после чего полная победа и захват всей карты становится исключительно вопросом времени.
Помимо этого я так же нашел весьма существенные недочеты в своей стратегии игры в «Panzer general 2», касающаяся в меньшей степени тактики, а в большей администрирования армии, и ее подбора по родам войск. Некоторое вещи, кстати, касаются всей серии «генералов» выпущенной в SSI.
Этими милыми безделицами я пытаюсь хотя бы в некоторой степени смягчить тот дискомфорт, который мне доставляет отсутствие работы. Ты сама прекрасно знаешь, что я уже достаточно давно чужд всякий политической деятельности, ни пишу политических текстов и считаю это занятие мало продуктивным, в отличие от массы наших общих знакомых. Однако, рассуждая о том, какого рода деятельностью здесь в этих четырех стенах я мог бы быть наиболее полезен обществу, я пришел к выводу, что стоит снова взяться за перо, чтобы помимо набросков к намеченным военно-историческим работам написать частично или полностью фундаментальный теоретический труд по вопросам русского национал-социализма-сталинизма, которого все так давно от меня добивались. В прочим я при этом ни в коем случае не собираюсь бросать военно-исторические работы – необходимо сделать ряд набросков к книге о ленд-лизе и военных усилиях союзников, а так же накидать хотя бы в общих чертах пояснения и дополнения к моему переводу на русский «Записок Роммеля».
К стати одна из тем, которые меня здесь беспокоят, одна из рабочих тем это электронная военно-историческая библиотека, сбору и систематизации которой я посвятил достаточно много времени, находясь на свободе. Как я уже написал, надеюсь, что ты опубликуешь это письмо у себя в жж, дабы успокоить общественность и разъяснить, что администрация СИЗО не оказывает на меня никакого давления, и я не подвергаюсь никаким притеснениям со стороны сотрудников СИЗО или заключенных. Так вот следующий раздел письма я просил бы опубликовать отдельным постингом. Это «краткие распоряжения, касающиеся электронной военно-исторической библиотеки:
ФТЫКАТЬ СЮДА
В основном я по-прежнему прошу вас обо мне не беспокоиться. Зная мою привычку к простоте в быту, можно, я думаю, догадаться, что в тюрьме я не испытываю каких бы то ни было бытовых трудностей, достойных упоминания. Основная трудность – оторванность от семьи и друзей, ну и конечно, от работы, которой во второй половине 2007 г. посвящал подавляющую часть своего времени.
Такие дела.
P.S. 82 кило!
Матильда Опубликовала письмо Мурза. Я не могу удержаться от перепечатывания...
http://matilda-don.livejournal.com/3943
Привет, Матильда!
Пишу тебе это письмо в том, наиблагостнейшем состоянии духа, в которое погружает человека, проснувшегося только к обеду, отсутствие этого обеда, умывание ледяной водой и прекрасная весенняя погода за окном. Сегодня 8 марта. Помимо того, что в 12.00 закончились двадцать первые сутки объявленной мной голодовки, этот день знаменит еще и тем, что обычно именно 8 марта мужчины, не без подсказки средств массовой информации и другой наглядной агитации, вспоминают о том, что не плохо бы выразить прекрасному полу хотя бы некоторую признательность за то, что он неустанно скрашивает своим присутствием наши серые будни. Я всегда был против подобного ритуала, считая, что для выражения подобной признательности подходят все дни года и, в особенности, ночи, но сегодня хочу воспользоваться этой датой, дабы сделать мое письмо более отвлеченным от описания обыденных тюремных реалий, что я считаю совершенно необходимым, ибо многие мои друзья, узнав об объявлении голодовки, проявляли излишнее беспокойство о моей судьбе. А я, как ты знаешь, не большой любитель попусту беспокоить своих друзей.
Но вернемся к 8 марта. Увы, по техническим причинам я не смогу отправить это письмо раньше 11 марта, соответственно, получишь ты его еще позже, когда увянут даже самые стойкие из тех веников, что будут подарены сегодня, и, тем не менее, опубликуй его в жж на радость прекрасной половине моей френдленты. Пусть милые дамы знают, что я не забываю о них даже тогда, когда от Живого Журнала меня отделяют высокие стены, богато декорированные колючей проволокой. Всенепременно передай мой привет и поздравления Иришке Воробьевой, Вере Холмогоровой, Саше Смилянской и другим френдам женского полу, чтение которых доставляло и, будем надеяться, еще доставит мне массу удовольствия. Кстати, попеняй Неклюевой, на то, что из-за ее забывчивости она в итоге лишилась обещанного сувенира на неопределенный срок. Кстати, о сроках, Иришке передай, что я не изменил своей оценки, и лет через 20-25 прочу ее в наши местные русские Боги-Императоры. Так сказать, в самом расцвете зрелости и на заре мудрости. И по-прежнему рекомендую ей прочитать всю серию книг Фрэнка Херберта о «Дюне». (Главное не перепутать с сочинениями его сына – Брайана Херберта (Герберта, как вариант), которые серьезно уступают произведениям отца в глубине смысла, хоть и изобилуют закрученными авантюрными интригами).
Да, чуть не забыл. Передай Карише, что если это она попалась в кадр репортажа с премьеры фильма «Мы из будущего», то я вынужден ей заметить, что в роли «думающей молодежи» она выглядела душераздирающе. Вообще, судя по рекламной кампании фильма, нам преподносят очередное пафосное говно. Буду рад ошибиться, но пока что кажется, что авторы толкают мессадж типа: «Мы, те, кому 20-25 стукнула в 2005-2008-м – тоже крутые, как наши деды, которым было 20 в 1941-м. И мы тоже можем умереть за Родину не менее героически, чем они». Как говаривал Станиславский – Не верю! Я бы еще добавил – Не вижу! Впрочем, это уже о политике, а это к празднику не имеет уже совсем никакого отношения, я обещал про тюрьму.
Как уже известно, и тебе и общественности, проявляющей интерес к моей судьбе, в начале голодовки я был помещен в местный карцер, что могло вызвать нездоровое волнение и опасения за мою судьбу. Сообщаю, что, во-первых, помещение меня в карцер полностью соответствовало моим желаниям, ибо еще в самом начале моего заключения, примерно 25 декабря, я осведомлялся у сотрудников учреждения, нельзя ли ради прикола посидеть в карцере месяцок, поэтому визит, хотя и существенно более краткий, в это милое место послужил удовлетворению моего любопытства. Ну, а во-вторых, данная мера полностью соответствовала нормам содержания голодающих в той части, которая требует отделять их от людей употребляющих пищу.
Местный карцер оказался весьма просторным помещением 2,5х2 метра, в котором помимо умывальника с горячей и холодной водой и зеркала, что само по себе уже не мало, присутствовали наклеенные на стену «Правила содержания подозреваемых, обвиняемых и осужденных в следственном изоляторе», убирающаяся койка, основание которой в убранном состоянии служит стулом и столиком и, наконец, дальняк – тот шедевр сантехнической мысли, которым заменяется здесь унитаз. Ничего другого, достойного упоминания, кроме батареи отопления, не припомню.
Обстановка была предельно спартанской, что мне тоже было весьма симпатично – все личные вещи я сдал на склад, получив вместо них черную куртку и штаны весьма прогрессивного покроя с большой белой надписью «Карцер» на спине и по бокам. Оглядев себя после примерки, я задумался о том, что «Карцер» может стать весьма перспективным брэндом в одежде, но так и не решил, как же все-таки корректней изобразить это латиницей. В еде, как ты понимаешь, я не нуждался, что же касается сна, то наличие спального места только в период с 22.00 до 06.00 серьезно повлияло на нормализацию моего графика сна, сбитого несколько суетной жизнью в камерах, которая не затихает даже ночью.
Собственно, эта жизнь, как правило, разделялась между хозяйственными заботами, приготовлением еды, чтением, просмотром телепрограмм и сном. Мое мнение о нашем ТВ ты знаешь, и за все время просмотра телевизора в разных камерах СИЗО, я не разу не пожалел, что последние лет пять избегаю его смотреть. Наше телевиденье стало еще более убогим и вульгарным таблоидом, чем оно было тогда, когда я выкинул на помойку оставшиеся в квартире телевизоры. Куда более позитивные впечатления остались у меня от бесед с некоторыми сокамерниками. Один из них, заброшенный в тюрьму еще более причудливым поворотом судьбы, нежели я, оказался человеком весьма незаурядным, заядлым рокером, который еще недавно вел вполне богемный образ жизни, но как человек, воспитанный еще в советские времена, быстро адаптировавшиеся к походному быту, воспринимал пребывание в тюрьме как большое приключение. Рассуждая о преимуществе южноафриканских вин над американскими и европейскими, или о тонкостях восточноазиатской кухни, он, при некотором моем содействии сооружал из имевшихся продуктов более чем простую походную еду – временами настоящие шедевры. Макароны с тушенкой в его исполнении будили во мне некоторые ностальгические чувства, которые могли показаться совершенно неуместными в стенах СИЗО, а приготовление овощей и подбор специй ставили в тупик вкусовые рецепторы. Вообще поединок на мангалах между ним и жж-юзером roman_n, мог бы стать не менее зрелищным мероприятием, чем любые реалити-шоу или теледебаты.
Кстати, о кулинарии и, в частности, об овощах. Дискуссия с нашим шеф-поваром на тему очередной закладки лука и моркови заставила меня усомниться в правильности рецепта риса с овощами, позаимствованного у жж-юзерши lisca в давние-давние времена. Я был убежден, что сначала готовится лук, а потом уже добавляется морковь. Ежели представляется такой случай, всенепременно уточню этот вопрос.
Вообще местные условия даже меня расположили к кулинарным экспериментам. В частности, я чуть ли не впервые в жизни попробовал мод, которым раньше черт знает, почему пренебрегал. Исследуя его вкусовые и лечебные свойства, я прошел к выводу, что, вероятно, добавления пары столовых ложек (тут возможно преуменьшаю, скорее трех) на 0,5 «Adrenaline Rush» даст коктейль с куда более мягким и продолжительным эффектом. Попробуй поделиться этим рецептом с Костей Крыловым – что он скажет. Помнится рецепт «Кока-Колы», настоянный на чесноке произвел на него впечатление. Естественно «Adrenaline Rush» должен быть холодным, а после добавления меда его придется некоторое время размешивать.
Вторым продуктом, который я «открыл» в тюрьме стало сало, которое люди опытные употребляли часто и с удовольствием, а молодежь воротила нос. Сало и чеснок, как оказалось, прекрасно дополняют как местную баланду, так и, пользующиеся здесь большой популярностью, пищевые концентраты быстрого приготовления: «запарики», «бич-пакеты» и т.д. Наш шеф повар неоднократно подвергал суровой критике местную молодежь за чрезмерное пристрастие к концентратам, проистекавшие из быстроты их приготовления, после чего с успехом демонстрировал каких высот можно достичь, отталкиваясь от простой баланды или вареной картошки. Кстати, значительная часть современной молодежи, лишенная опыта походной и советской жизни, демонстрирует в тюрьме потрясающую неприспособленность к походному быту, к необходимости продуманного питания, разумного расхода продуктов и заботы о собственном завтрашнем дне. Люди старшего поколения в этом отношении куда просвещеннее.
Итак, мы видим, что до начала голодовки у меня не было причин жаловаться на обеспечение питанием – я питался, пожалуй, даже обильнее, чем на свободе, когда, пропадая с утра до вечера на работе, успевал максимум сварить себе пельменей. Здесь же свободный полет кулинарной фантазии привел к возрождению даже таких забытых раритетов как хлебные чернильницы по рецепту Ульянова в пересказе Бонч-Бруевича.
Так что никаких особых «тюремных ужасов» мне вкусить не довелось. Карцер тоже оказался местом довольно милым и, хотя и находился немного ниже уровня земли, прекрасно вентилировался и отапливался. Животный мир карцера оказался необычно богат. Прежде всего, конечно, мелкими черными мушками, плодившимися или переселявшимися откуда-то с невероятной быстротой. Сами по себе они совершенно безвредны, пока не выберут в качестве временного пристанища физиономию спящего заключенного. Назойливое внимание со стороны некоторого количества особей удается избежать полотенцем, положенным на лицо, но с учетом роста популяции мошек, а он был лавинообразным, перспективы открывались безрадостные. Поначалу я, было, начал геноцид мелкой пакости, но потом вдруг призадумался – не предъявят ли мне обвинения по еще одной статье УК – «Развязывание и ведение агрессивной войны» - и решил плюнуть на все.
Другим характерным представителем животного мира карцера оказалась крыса, конечно, чуть более чумазая и дикая, но такая же упитанная, как хэльдаровский Сумкин. Когда это милейшее создание выглянуло из дальняка и предложило познакомится, я, признаться решил, что передо мной мираж – уж больно нелепо выглядел этот пережиток прошлого из легенд о «серых подвалах с большими крысами» на фоне чистенького сухого карцера. В ответ на это предположение «пережиток» достал из дальняка длинный хвост и помахал им, показывая, что он все-таки не мираж. В итоге мы быстро договорились о разделе сфер влияния – все, что в дальнике – его, все, что снаружи – мое, и остаток моего пребывания в карцере прошел в обстановке дружеского согласия по этому вопросу.
По прошествии нескольких дней я, как и положено в таких случаях, был переведен в медицинский стационар под наблюдение врачей. «Одиночностью» заключения пришлось пожертвовать, но только на время, пока не появилась свободная камера. Так что теперь я снова предоставлен сам себе – у меня прекрасная уютная маленькая камера с чудесным видом из окна. Ну а после того, как здесь вставили стекло в одном из окон и починили сорванный кран, жизнь, можно сказать, забила ключом, несмотря на продолжающуюся голодовку.
К слову, байки о «принудительном кормлении» досужее сплетники из жж могут оставить при себе. Ты прекрасно знаешь, что я всегда был противником лишнего насилия, и в данном случае мне удалось при помощи развитых дипломатических способностей объяснить врачам, что применение насилия бесполезно, учитывая то, что насильно они могут давать мне лишь ограниченный набор лекарств и, так сказать, «питательных жидкостей». То есть в любом случае они не смогут прекратить голодовку, а смогут лишь поддерживать жизнь чуть большее время. Итог – я, минуя душераздирающие сцены, в предвкушении которых исходили слюной мои сетевые недоброжелатели, под надзором врачей употребляю назначенный ими набор лекарств, после чего удаляюсь обратно в камеру.
Интересно, что с определенного момента врачи, к их немалому удивлению, перестали фиксировать потерю веса. В связи с этим я взял за правило подобно Ульянову совершать длительные пешие марши по камере перед тем, как сесть читать или писать. Так что будем надеяться, стрелка весов пробьет «психологический барьер» в 85 килограммов.
Вообще отношения с администрацией сложились максимально адекватные и, пожалуй, единственное что поставило меня в тупик еще во время пребывания в карцере – запрет засучивать по локоть рукава черной куртки, которые все равно были мне коротки, с формулировкой «Ты же не фашист!». В связи с чем я задумался, с какого момента их вообще разрешают закатывать тем, кто идет по 282-й статье, с момента уведомления о возбуждении дела, предъявления обвинения или только после вынесения приговора?
Кстати об униформе, передай Шкиперу, что благодаря доступу к СМИ я получил некоторую информацию о грандиозных достижениях военной реформы в области изменения униформы нашей армии. Я вероятно как и он с большой радостью встретил сенсационное известие о понижении тулии фуражек на 2 сантиметра – этот гигантский скачек в области военных технологий, как мне думается, весьма существенно повышает боеготовность нашей армии, и дисциплину.
Возвращаясь к теме прогулок по камере, чтение письма, не могу не попросить тебя передать привет Вере Камше, творчество которой, как ты знаешь, всегда вдохновляло меня в сложных ситуациях. Как видим, Ракан остался Раканом, и спешит реализовать свое конституционное право копошения до весны. А Алва, естественно, останется Алвой.
Отсутствие чтива, между прочим, является найнасущнейшей проблемой здесь, особенно учитывая те сложности, с которыми сопряжена передача книг с воли. Сопровождающая меня и поныне хэльдаровская книжка Эрла Зимке «Немецкая оккупация Северной Европы» - конечно прекрасная вещь и уникальная в своем роде монография, но в данный момент я готовлюсь перечитывать ее в четвертый раз, что, сама понимаешь, вряд ли откроет мне какие-то новые горизонты в этом вопросе.
Пологая, что в ближайшее время я все-таки разберусь с графиком работы местной библиотеки, и решу вопрос чтива, хотя бы в минимальной степени. Пока же я развлекаюсь интеллектуальными построениями различного рода, например, проработкой наиболее выигрышных стратегий для компьютерных игр, которым я на свободе уделял некоторую часть своего досуга. Вряд ли можно застать заключенного в какой-либо тюрьме за занятием более оригинальным, чем вычерчивание и обсчет «торпедных треугольников» для «Silent Hunter III». Кроме того в спокойной обстановке одиночной камеры я наконец разработал идеальную стратегию экспансии для «Rome: Total war» за дом Сципионов, вероятно, вдохновляясь книжкой (прочитанной осенью) об этой славной династии римских полководцев. При грамотном управлении народным хозяйством и разумной тактики боев этот план из десятка основных стратегических пунктов приводит не просто к успешной экспансии, а к успешной экспансии в кратчайшие сроки, с минимальными затратами, максимальным эффектом, и главное, ликвидации всех возможных конкурентов, после чего полная победа и захват всей карты становится исключительно вопросом времени.
Помимо этого я так же нашел весьма существенные недочеты в своей стратегии игры в «Panzer general 2», касающаяся в меньшей степени тактики, а в большей администрирования армии, и ее подбора по родам войск. Некоторое вещи, кстати, касаются всей серии «генералов» выпущенной в SSI.
Этими милыми безделицами я пытаюсь хотя бы в некоторой степени смягчить тот дискомфорт, который мне доставляет отсутствие работы. Ты сама прекрасно знаешь, что я уже достаточно давно чужд всякий политической деятельности, ни пишу политических текстов и считаю это занятие мало продуктивным, в отличие от массы наших общих знакомых. Однако, рассуждая о том, какого рода деятельностью здесь в этих четырех стенах я мог бы быть наиболее полезен обществу, я пришел к выводу, что стоит снова взяться за перо, чтобы помимо набросков к намеченным военно-историческим работам написать частично или полностью фундаментальный теоретический труд по вопросам русского национал-социализма-сталинизма, которого все так давно от меня добивались. В прочим я при этом ни в коем случае не собираюсь бросать военно-исторические работы – необходимо сделать ряд набросков к книге о ленд-лизе и военных усилиях союзников, а так же накидать хотя бы в общих чертах пояснения и дополнения к моему переводу на русский «Записок Роммеля».
К стати одна из тем, которые меня здесь беспокоят, одна из рабочих тем это электронная военно-историческая библиотека, сбору и систематизации которой я посвятил достаточно много времени, находясь на свободе. Как я уже написал, надеюсь, что ты опубликуешь это письмо у себя в жж, дабы успокоить общественность и разъяснить, что администрация СИЗО не оказывает на меня никакого давления, и я не подвергаюсь никаким притеснениям со стороны сотрудников СИЗО или заключенных. Так вот следующий раздел письма я просил бы опубликовать отдельным постингом. Это «краткие распоряжения, касающиеся электронной военно-исторической библиотеки:
ФТЫКАТЬ СЮДА
В основном я по-прежнему прошу вас обо мне не беспокоиться. Зная мою привычку к простоте в быту, можно, я думаю, догадаться, что в тюрьме я не испытываю каких бы то ни было бытовых трудностей, достойных упоминания. Основная трудность – оторванность от семьи и друзей, ну и конечно, от работы, которой во второй половине 2007 г. посвящал подавляющую часть своего времени.
Такие дела.
P.S. 82 кило!
Добавить комментарий:
