http://echo.msk.ru/programs/code/49026/
Знаете, я люблю Китай. Это моя любимая литература, это империя, которая приводит меня в восхищение. Это две тысячи лет бюрократии, которая понимает, что ее цель – это процветание государства, а не только брание взяток. Именно поэтому я Китая боюсь. Именно поэтому я понимаю, что когда сейчас едешь по Сибири, и видишь миллионы, видишь гектары за гектарами, километры за километрами, на которых ничего нет, а если оно что-то есть, то оно либо развалившееся, либо китайское, когда видишь миллионы кубометров леса - миллионы кубометров, подчеркиваю - которые сдаются китайцам в аренду, когда понимаешь, что в те места уже нет доступа российским милиционерам – реального, то понимаешь, что Китай, возможно, .в отличие от НАТО, действительно является стратегической угрозой России. Угрозой, в которой не было бы ничего страшного, если бы Россия была нормальным государством.

Потому что Китайцы захватывают Сибирь, китайцы захватывают Дальний Восток. И если бы при этом российская государственность оставалась российской государственностью, то какая разница - китайцы живут в Австралии, а Австралия от этого не становится китайской. Но если государства у вас нет, то количественный состав населения будет превращаться в качественный состав. Я люблю Китай, и поэтому я его боюсь. Я люблю Кавказ, восхищаюсь чеченцами, именно поэтому я их боюсь. Именно этим я отличаюсь от придурков, которые не уважают своего противника, говорят про него гадости, но не боятся очевидных вещей.

***
Так вот в свое время в истории Татьяны меня поразило ощущение полной беспомощности человека, который приходил в РУБОП и говорил – знаете, мне звонят из Грозного, у меня просят полтора миллиона долларов за мужа, точнее за всех людей, похищенных с мужем. Она подает в РУБОП заявление – а их теряют. Она подает – а их теряют. Один из ментов смеется ей прямо в лицо, и говорит - дай мне 70 тысяч долларов, получишь своего мужа хоть завтра. Другой раз она приходит, ей говорят - слушай, это сумасшедшая баба, которая уже нас всех достала – она хочет, чтобы ей мужа завтра вернули бесплатно. А там же было так - делились менты за возвращенных людей.

Дальше эта женщина, Татьяна – она оставила работу, чтобы ходить в милицию, ФСБ и прокуратуру, она продала все свои золотые вещи, потому что только так можно было заставить хотя бы Ментов работать. И менты все равно смеялись ей в лицо, вечером ей звонили боевики, и сообщали, где она сегодня была и с кем встречалась: «мы можем увезти твоих людей, если ты не будешь сотрудничать» - пугали боевики. Они наладили за ней слежку, и менты тоже по этому поводу ничего не предпринимали. Ситуация изменилась как раз, когда появился Руслан Нахушев – он начал заботиться, он начал разводить ситуацию, исчезла хотя бы слежка со стороны чеченцев.

Но когда я слышала этот кошмар – кошмар человека, у которого чеченцы украли мужа, а в РУБОПе ей смеются и говорят - да что ты вообще, и дело мы возбуждать не будем. И вообще – дай нам деньги, мы как-нибудь этим займемся. И при этом этот человек получает каждый день звонки от чеченцев. Вот мне казалось, что никакой более очевидной истории распада государства нет.

И когда я сейчас смотрю на семью Рудакова, которая сейчас фактически оказалась в положении Татьяны Бренер - я вдруг вижу пугающее сходство. Потому что человек лежит и умирает. Вряд ли солдату Рудакову в чеченском погребе было хуже, чем в том месте, где его пытали и били. А министр обороны говорит – да нет, это не дедовщина. Какие-то доктора Менгели из военного госпиталя подписывают заключение, что ничего его не били, что у него там что-то редкое, типа врожденное. Его отказываются перевозить – слава богу, сейчас перевезли, в госпиталь Бурденко. То есть, такое ощущение, что человека должны были убить, и случайно он не умер. И вся огромная государственная машина, начиная от министра обороны, просто делает все, чтобы он умер и исчез в качестве свидетеля по делу о своем собственном убийстве. И конечно, когда кто-то на наших глазах убивает свидетеля по делу об уголовном преступлении, этот кто-то не является министром, или должностным лицом – этот «кто-то» является членом банды.

И даже непонятно, что делать. Потому что если бы существовал закон, который позволяет командирам держать в рабах солдат - сдавать их в лизинг, бить их, использовать их в качестве сексуальных игрушек, как рядового Сычева, то тогда надо было бы кричать - давайте переменим закон. А закона нет. Просто с точки зрения министра обороны Иванова нет состава преступления. И возникают два вопроса. Вопрос первый - рядовой Рудаков у нас, оказывается, враг государства - он не у мер сразу, да еще посмел нажаловаться. Отец его тоже враг государства – потому что получал письма сына - и отца везут на допрос. Сестра его тоже враг государства. С врагами наше государство бескомпромиссно, на уступки оно не идет. Рядовой Рудаков это вам не сын министра обороны, который получил физический и моральный вред из-за подлой 69-летней женщины, нагло бросившейся ему под колеса.

И второй вопрос заключается - как же эта армия будет сражаться? Ведь Рудаков только называется рядовым. По сути, он раб. Является ли сдаваемый в аренду и избиваемый раб хорошим воином? И те, кто сдает его в аренду – они могут быть воинами? Каким образом? Хороший воин не бросит на поле боя раненого товарища. Можно ли представить себе командира рядового Рудакова, вытаскивающим Рудакова из пепла?